— Да, — согласился Дотри.

— Значит, мы должны быть готовы к бою.

— Полагаю, да. Мы должны быть крайне предусмотрительны.

— Интересно послушать, как они будут отрицать, что эта девушка действительно леди Корнелия Обен. Ведь она как две капли воды похожа на Китти. И неудивительно, поскольку они близнецы, — усмехнулся Саймон и, помолчав, задумчиво добавил: — Впрочем, сходство между ними только внешнее.

Он хотел сказать, что как личности они совершенно разные, но Дотри по‑своему понял его слова.

— Вот именно. Полагаю, в этом‑то и заключается основная трудность. Даже если ее внешность, как вы говорите, поразительно совпадает с внешностью леди Кэтрин, нам все же придется доказывать, что она именно леди Корнелия, а не какой‑то другой незаконнорожденный отпрыск покойного графа Рашдена. Суд может допросить няню, ухаживавшую за ними в детстве, на предмет наличия у леди Корнелии каких‑либо родимых пятен или чего‑то иного в том же духе. Установление личности женщины, растившей и воспитывавшей леди Корнелию, также является немаловажным фактором. Если позволите, я бы порекомендовал обратиться для этого в контору «Шепард и сыновья».

С этими словами Дотри повернулся к сидевшему сбоку секретарю. Тот понимающе кивнул и сделал в блокноте соответствующую запись.

— Это весьма надежные и тактичные люди, — продолжил Дотри, снова поворачиваясь к Сент‑Мору. — Я очень доволен их работой.

— Отлично, — кивнул Саймон. — Что еще?

— Есть еще один нюанс, — тихо произнес Дотри и приложил палец к губам. Очевидно, это был условный знак для его секретаря, поскольку тот немедленно вскочил и, учтиво поклонившись, вышел из столовой.

— Восхитительно! — сказал Саймон, когда за секретарем закрылась дверь. — Вы что же, научили его подчиняться жестам?

Дотри едва заметно улыбнулся:

— В моем деле превыше всего осмотрительность и благоразумие. Особенно в… — он многозначительно приподнял бровь, — в любовных делах.

— Бог мой, Дотри, — расхохотался Саймон, — неужели все эти годы вы скрывали, что у вас есть чувство юмора?

— У меня его нет, — сухо возразил стряпчий. — Однако, принимая во внимание тот факт, что вы намереваетесь дать приют этой молодой леди…

— Намереваюсь. И что с того?

— Вы должны понимать, что чудесное воскрешение леди Корнелии вызовет большой интерес в обществе. Если леди Кэтрин и сэр Гримстон станут упорствовать, может понадобиться правовая экспертиза.

— Согласен с вами, — кивнул Саймон. — Ее исчезновение шестнадцать лет назад вызвало сенсацию. Неожиданное появление пропавшей наследницы вызовет не меньший шум. В этом нет сомнений.

— Будет много разговоров о том, где она жила до своего волшебного возвращения в высший свет. Вот если бы вы соизволили найти менее заметное место для ее проживания… Скажем, в доме леди Сент‑Мор…

— В доме моей матери? — фыркнул Саймон. Он знал, что она ни за что не поверит, что настоящая леди Корнелия могла стать трущобной оборванкой. Жизнь Нелл превратится в сущий ад. — Ну уж нет! Кроме того, моя мать сейчас в Ницце и пробудет там до самой осени.

— Понимаю, — кивнул стряпчий, — но если леди Корнелия останется в вашем доме… — Он сделал красноречивую паузу. — Прошу прощения, но вы должны понимать, как это воспримут окружающие.

— Как весьма скандальный факт, в том нет сомнений. Ну и что? Зато ей не придется ходить на свидания. Надеюсь, из меня получится вполне хороший муж.

— Так, значит, вы хотите сразу же сделать ей предложение?

— Да, незамедлительно, как только станет окончательно ясно, что она получит свою законную долю наследства.

Дотри поджал губы и молча кивнул. После некоторого молчания он продолжил:

— Будучи вашим адвокатом, я должен предвидеть возможное развитие событий. Как только девушка будет законно признана леди Корнелией, она автоматически станет подопечной Гримстона, и он, несомненно, захочет… в полной мере исполнить свои обязанности опекуна.

Точнее говоря, извлечь максимальную выгоду из создавшегося положения. Ей всего двадцать два года, и Гримстон сможет еще целых три года управлять немалым наследством, если она не выйдет замуж.

— Гримстон сделает все, чтобы изолировать ее от меня, — угрюмо заметил Саймон.

Перед его мысленным взором предстала мрачная картина: вложив большие деньги в воскрешение леди Корнелии, он сможет лишь издали смотреть на нее. Гримстон постарается как можно дольше не выдавать ее замуж.

— А если я женюсь на ней до того, как она будет представлена высшему свету? — спросил Саймон.

— Это упростит дело, — кивнул Дотри. — Если дойдет до суда, будет проще признать благородное происхождение графини, нежели… девицы сомнительной репутации, живущей в одном доме с… джентльменом.

Он чуть было не сказал «с человеком весьма дурной репутации», имея в виду Саймона, однако Сент‑Мор и без того понял скрытый смысл слов стряпчего.

— Но если все пойдет не так, как надо, я окажусь обанкротившимся лордом с ярмом на шее в виде нищей оборванки в качестве законной жены, — возразил он. — Не слишком привлекательная перспектива, не так ли?

— Разумеется, такого не случится, — изумленно отозвался Дотри. — Если будет доказано, что она не леди Корнелия, у вас будет полное право подать иск об аннулировании брака.

— И я действительно получу развод?

— Если она намеренно ввела вас в заблуждение относительно своего происхождения, это лишит юридической силы ваше согласие на брак. У меня нет ни малейших сомнений в том, что суд будет на вашей стороне.

— Однако есть в этом что‑то подлое…

— Разумеется, такой поворот событий будет для нее не лучшим вариантом, но все это полностью соответствует закону.

— Закону? — пробормотал себе под нос Саймон. — Закон стоит на страже интересов высших слоев общества. М‑да… И у нее не будет никаких шансов остаться моей женой?

— Разумеется, никаких, — кивнул стряпчий.

Саймон посмотрел в окно. Был чудесный солнечный день.

Он не привык вести подобные игры с людьми не своего круга. Нельзя так поступать с теми, кто не знает правил игры или же не имеет возможности соблюдать эти правила.

Впрочем, еще ни разу в жизни его не ждала столь заманчивая награда в случае выигрыша. И не только его. Нелл тоже получила бы немалую выгоду, во многих отношениях даже большую, чем он сам. Обретенные деньги позволят ему вести привычный образ жизни, а ей дадут возможность совершенно изменить свою судьбу. Она сможет жить так, как ей захочется. Саймон не собирался требовать от нее ничего, кроме своей доли наследства. А если план провалится, несколько месяцев хорошей жизни в его доме все же пойдут ей на пользу — нормальное питание, новая добротная одежда. Своего рода длительный отпуск и отдых от тяжелого труда. Саймон даже был готов разрешить ей забрать при расставании еще несколько предметов столового серебра, будь на то ее желание.