Он снова наклонился к ней, на этот раз так стремительно, что она не успела отшатнуться. Его пальцы осторожно коснулись синяка на щеке и остановились на подбородке, возле рта.

— Не надо меня бояться, — негромко сказал он, — за всю свою жизнь я не ударил ни одной женщины.

По телу Нелл пробежала дрожь, похожая на первые отдаленные раскаты приближающейся грозовой бури. Его прикосновения нравились ей. Но это вовсе не значит, что она должна придавать этому большое значение.

— Совсем не обязательно прикасаться ко мне во время разговора. Я и без этого хорошо вас понимаю, — выдохнула она.

— Но мне так нравится касаться вас… разве вы этого не чувствуете?

В его глазах Нелл прочла намерение поцеловать ее. Она вполне могла увернуться, но подумала, что он воспримет это как проявление страха и захочет сделать с ней что‑нибудь еще, чтобы проверить правильность своего предположения. Эта мысль заставила ее замереть на месте.

Он медленно склонился к ней, губы легко коснулись ее губ. Она едва почувствовала их нежное прикосновение. Может, она все‑таки неправильно поняла его намерение?

Он слегка отстранился и, посмотрев ей в глаза, тихо спросил:

— Вы позволите?

Это был странный вопрос, и он ей не понравился. Казалось, Саймон прочел ее мысли, и это ее встревожило.

— Я пришла в ваш дом не для того, чтобы удовлетворять вашу похоть, — тихо сказала она внезапно охрипшим голосом.

— Согласен, оставим это для супружеской постели. А сейчас всего один поцелуй…

— Один уже был. Вчера вечером. И хватит с вас.

Сент‑Мор лукаво улыбнулся:

— Это был ненастоящий поцелуй, и я хочу получить другой, настоящий.

— Нет! — отрезала Нелл. Ей было отлично известно, куда может завести этот разговор. Она знала немало девушек, судьбы которых были сломаны сладкоречивыми парнями. — Я не собираюсь стать матерью вашего незаконнорожденного ребенка.

Сент‑Мор с удивлением посмотрел на нее.

— Если вы полагаете, что от поцелуев бывают дети, нам надо серьезно поговорить.

— Я отлично знаю, от чего бывают дети, и не собираюсь это делать.

— Тогда один простой поцелуй никак вам не повредит.

Нелл открыла было рот, чтобы ответить, но так и не нашлась что сказать.

— Как вы ловко жонглируете словами, — буркнула она.

Сент‑Мор расплылся в улыбке.

— Я настаиваю на настоящем поцелуе, — сказал он и снова придвинулся к ней. На этот раз он соскользнул со своего кресла на колени, оказавшись у ее ног. Властным движением завел руку за ее голову и притянул к себе для поцелуя.

Это было восхитительно. Его горячий сильный язык медленно скользнул вдоль ее нижней губы, и у Нелл закружилась голова. Услышав ее слабый стон, Сент‑Мор еще крепче прильнул к ее губам, одновременно сжимая в кулаке ее густые волосы. Ей стало жарко…

Нет! Она из последних сил старалась контролировать себя. Дура! Тупица! Это верная гибель!

Однако Сент‑Мор целовал ее так, словно не собирался делать ничего другого. Он не торопил события.

Никаких других событий быть не должно!

Нелл напряглась всем телом, и Сент‑Мор, почувствовав ее сопротивление, издал жалобный протестующий звук, который было странно слышать от такого мужественного человека. Его объятие ослабело, и Нелл могла в любую минуту отстраниться, если бы захотела. Но его губы и руки были такими нежными, теплыми, просящими…

Неожиданно для нее самой ее тело зажглось ответным влечением. Она почувствовала, как набухли соски, как стало горячо и влажно между ног. Сент‑Мор робко попросил, и ее тело c готовностью откликнулось на его просьбу.

Нелл положила руку на его плечо. Оно оказалось твердым и горячим под тонкой тканью рубашки. Он придвинулся еще ближе, упираясь твердыми мышцами живота в ее колени. Она медленно запустила руку в его волосы, такие мягкие и густые, каких ей еще не доводилось видеть. Волосы богача, никогда не знавшего ни нужды, ни голода.

Эта мысль мгновенно разрушила все очарование момента. Она резко оттолкнула его, и он послушно отстранился, не делая попыток возобновить объятие. Тяжело дыша, он смотрел на нее. Его волосы были растрепаны, галстук развязался. Неужели это сделала она?

Наконец он с шумом выдохнул и провел рукой по гриве черных блестящих волос. Он был прекрасен, словно летняя ночь. Когда его зеленовато‑карие глаза встретились с ее взглядом, он медленно облизнул губы, и ей снова стало жарко, на этот раз от стыда. Ей казалось, что ее лицо вот‑вот вспыхнет пламенем горячего румянца.

— Я рад, что вы все же решили остаться, — хрипло проговорил он улыбаясь.

Нелл тут же вскочила на ноги и почувствовала, как от волнения подгибаются колени.

— Немедленно убирайтесь отсюда! — прошипела она. — Иначе…

Сент‑Мор послушно встал и, непринужденно поклонившись ей в знак прощания, направился к двери.

Когда дверь за ним закрылась, Нелл ощутила дрожь во всем теле. Так бывало всякий раз, когда ей чудом удавалось избежать беды. Обняв себя за плечи, она вдруг с ужасом поняла, что, оказавшись в его объятиях, не сможет долго ему сопротивляться. Она сама была источником страшной угрозы собственному благополучию.

— В этом деле самая обычная алчность избавила бы нас от многих хлопот, — сухо заметил за завтраком Дотри, глядя в свою тарелку и стараясь подцепить ломтик поджаренной ветчины. Это был худощавый седовласый человек с высокими бровями и темными глазами под набрякшими веками, что придавало ему вопрошающе‑скептический вид вне зависимости от того, о чем шла речь.

Саймону часто казалось, что именно эта особенность лица Дотри была ключом к его успешной карьере. Пессимизм адвоката как ничто другое вызывает к нему доверие клиентов.

— Гримстон и его подопечная заявили, что не признают предполагаемой смерти Корнелии, — сказал Саймон, поднося ко рту чашку кофе.

— Вот именно, — кивнул Дотри, скупыми движениями вытирая рот салфеткой. Он даже ел как адвокат — медленно и методично. — Разумеется, в этом был свой смысл, — продолжил он, снова беря вилку и целясь ею в яичницу на тарелке. — По условиям опекунского договора Кэтрин и Корнелия не имеют полного права на наследство, пока не выйдут замуж или не достигнут двадцати пяти лет. Тем временем сэр Гримстон ежегодно получает кругленькую сумму, назначенную на их содержание и образование. Если бы мы добились признания смерти леди Корнелии, эта сумма стала бы вдвое меньше, существенно понизив доходы как Гримстона, так и его подопечной, леди Кэтрин.

— Однако появление живой леди Корнелии приведет к такому же результату, — покачал головой Саймон.