сгладить. Отвела меня на кухню и объяснила, что Хаечка вот-вот выходит замуж, но жених, хотя из приличной семьи, слабоват на алкоголь. Дело деликатное, не рожать же от пьяницы — вдруг ребёнок окажется больным, а то вообще не полноценным. Мол, переживать не надо и комплексовать тоже — никаких претензий не предвидится, плюс три картины в придачу… Каюсь — заробел, забормотал, типа: надо подумать, нельзя вот так, сразу… А прожжённая методичка нашептывает мне вроде ведьмы: «Конечно, конечно, мы день благоприятный подберём, заранее сообщим, у нас всё строго по плану, никаких отклонений не допускается». Я её спрашиваю: «А как же ребёнок, он же отцу не родной?» Так она меня огорошила: «У нас по женской линии идёт продолжение рода, гораздо важнее — кто мать». Телефон я, конечно, взял, чтобы не заподозрили картины тоже. Мазильская мне посоветовала беречь их от солнечных лучей, ибо она не Ян Ван Эйк, не Альбрехт Дюрер и не Данте Габриэль, а краски, в отличии от перечисленных живописцев, она приготовлять не умеет, и они далеко не вечные. Динка ещё дундела о политическом смысле картин: мол, треугольник означает основание власти, взлёт и падение, приводила пример Ленина, Сталина и Хрущева, овал — откуда выйдешь туда и вернёшься, а неправильная трапеция — отличие абстрактного теоретического идеала от практической конструкции власти и общества. Я её спросил: «Тогда почему не круг?». Оказалось, бедная Хая круг нарисовать не в состоянии, а ценность картин заключается не в мазне, а последующем толковании…

Тут меня подпёрло любопытство:

— Что дальше-то было?

— Убёг я с концами, а чтобы меня не нашли пересел на автобетоносмеситель, короче говоря, на миксер и больше с ними никогда не виделся…

Похолодало. Вот и сентябрь, отмеря свой срок, закончился. Прилично подмерзающему деду Юре я уступил запасные спортивные штаны — у нас ещё не включены батареи отопления и спать раздетым весьма и весьма чревато простудой.

Некоторый интерес к международным новостям. Цена на газ выросла до небес, впятеро превышая прошлогоднюю. 1 октября в Тбилиси был задержан бывший президент Грузии Михаил Саакашвили, тайно прибывший на родину в фургоне грузового автомобиля. На него заведено приличное количество уголовных дел и грозит ему срок впечатляющий. У многих сомнения в его адекватности. Он появился во время выборной компании и, вероятно, надеялся при помощи бунтов захватить власть.

Кучак стал размышлять вслух:

— Вот до чего тяга к Родине доводит — до тюрьмы. Слово какое многообъемлющее: тяга активная, реактивная, гужевая, механическая, тяга к знаниям, охотничья тягя, а вот в суде, не тяга, а тяжба, что гораздо хуже…

Луноход отметил свой тридцать третий день рождения и явился к отбою в тормознуто-замедленном состоянии, но с весёлым видом. Чудом не спящий в такое время Александр Васильевич, оценил его приход следующим образом:

— Ты сейчас не Луноход, а Лунополз, а можешь быть, по аналогии: Лунобегом, Лунолетом и Луноплавом, но, всегда — Лунонюхом.

Едва разлепив глаза, обзываемый лениво поинтересовался:

— Почему?

— Потому, что нюх у тебя отменный.

Ранним утром, ещё до завтрака пришел Аркадий и предложил назвать очередной цикл рассказов «Случайный коллекционер». Имеется в виду человек, собирающий разные случаи из жизни. Я обещал подумать — идея того стоит.

В начале октября прошла телевизионная «деза». Якобы в Ставропольском крае умерло в сутки от коронавирусной инфекции 200 человек. Почему «деза»? Потому, что прозвучала единожды, а больше к этой теме ни один канал ТВ не обращался. В стране на тот день было зафиксировано в районе семисот смертей от ковид-19, но на Ставрополье живёт не более 3 % населения России.

14 октября, впечатлённый грандиозными летними пожарами, президент Путин выдвинул идею создать противопожарное авиационное соединение из 10 самолётов Бе-200 и 12 вертолётов. То-то мы всё лето недоумевали: «Где наша хвалёная авиационная техника?» Согласно официальным цифрам, только за год в нашей стране выпускают больше самолётов, предназначенных для борьбы с пожарами, чем требуется для подобного соединения. Где же они? Их, по логике, должно уже быть более двухсот…

Как раз в эти дни цена на газ в Европе взметнулась почти до 2000 долларов за 1000 м3.

Перед отбоем, 19 октября, Кучак, Юра и я оживлённо обсуждали два события. Наибольшее впечатление оставил общезоновский шмон. Понаехали непонятные фсиновцы и устроили форменный беспредел: резали обувь, в том числе барачные шлёпанцы, снимали (на улице) футболки, причём казённые, чёрного цвета. Пострадали многие. Мне с Юрой феноменально повезло: мы вышли первыми и нас практически не досматривали. Когда я подошёл с баулами к шмонному столу, некий служака (умышленно без погон), лет на тридцать пять младше меня сердито заметил:

— Здороваться надо!

Я лениво поздоровался и спросил:

— А ты кто?

Нет, не стал бы я наглеть, но от него разило спиртным, а мне это с детства не по нраву. Он на моё приветствие не ответил, зато повысил голос:

— А вы кто?

Пришлось изобразить из себя подобие знаменитости:

— Я? Александр Сергеевич конечно же…

— Пушкин что ли?

— Не совсем…

— Понятно… быстро вытаскивай вещи.

— Мне спешить некуда.

Моя полная безучастность и апатия едва не сбила его с толка, и он досадливо махнул рукой:

— Ладно, иди в барак.

У Юры получилось нечто подобное и мы спокойно убрали сумки в кладовку, а потом направились в столовую. Самое смешное — мы оказались единственными пообедавшими в этот день в бараке.

Кучака маленько пощипали. Футболку он, разумеется, не отдал, но пятая часть сплетённых им сетей оказалась во вражеских руках…

Второе событие было связано с вечерними новостями на телеканале «Россия -1». Произошёл дичайший прокол пропаганды. Объявили, что самое тяжелое и худшее положение с коронавирусной эпидемией в Латвии. И прозвучали цифры: заражается в сутки не менее двух тысяч человек, а умирает до семи человек. Привели таблицу из пяти стран, в которых, якобы, ужаснейшее положение с ковид-19. России в таблице нет. Но цифры по стране озвучили. Получается, у нас на 30000 заболевших, скончались более тысячи. И математиком быть не нужно — наши потери, в процентном отношении, раз в десять превышают смертность в стране с якобы пандемичной катастрофой…

На осенней грустной ноте, вдобавок, нам с Кучаком пришли отказы в кассационных жалобах. В обоих случаях судьи поступили иезуитски: сочинили стандартные отписки с дежурным набором ничего не значащих фраз, а на железобетонные аргументы с нашей стороны, ответили стыдливым молчанием.

Я написал от имени Александра Васильевича дерзейшую аппеляцию в Тулу, на решение Плавского суда. Кто-то эту бумагу прочёл. Ни к селу, ни к городу пришла петиция фсиновского прокурора (он-то