Та помотала головой:

– Нет.

– Но он действительно адвокат?

– Это мы его так зовем, – сказала блондинка, – из-за того, что он всегда в костюме и в галстуке.

– Что еще вы о нем знаете?

– Любит поболтать, – сказала блондинка. – Но не чокнутый, вообще без странностей.

– Сколько лет?

– Чуть за сорок, наверно? – Блондинка глянула на Шерис. – Они еще бойфрендом Ви интересовались.

– Он сюда приходил, – сказала та. – Деньгу сшибить хотел.

– Откуда вы знаете, что он приходил именно за деньгами? – спросила Трейси.

– Потому что этот парень вечно в поисках денег. Для него Вероника – ходячий банкомат.

– А вы не знаете, у Вероники с Анжелой не могло быть общего постоянного клиента?

Шерис снова помотала головой:

– Нет, не знаю.

– Это что еще за черт?

Женщины вздрогнули. Дэррел Нэш стоял в дверях, красный, с искаженным лицом. Набиль Котар выглядывал из-за его плеча, вид у него был пришибленный. Нэш напустился на него:

– Что это за чертовщина, Набиль? Это из-за них на моем танцполе всего одна танцовщица?

Кинс шагнул к ним.

– Мы задаем девушкам вопросы.

– Задавайте свои вопросы в нерабочее время.

– Они сейчас на перерыве. – Кинс сделал еще шаг вперед, так что Нэш, вынужденный отпрянуть, налетел на Котара.

– Это частный клуб. Вы не имеете права отвлекать сотрудников в рабочее время.

– Не сотрудников, а независимых предпринимателей, – возразила Трейси. Она тоже встала. – К тому же этот клуб открыт для публики.

– Территория для публики там. А вы находитесь за кулисами.

– Отлично, давайте мы закончим задавать наши вопросы в зале, в какой-нибудь из кабин. Такой вариант вас устроит? – сказала Трейси.

– Я звоню юристу. Вы не имеете права подрывать мой бизнес!

– Кстати, поинтересуйтесь у вашего юриста, как у нас в штате наказывают за наем несовершеннолетних танцовщиц.

– Мы не нанимаем несовершеннолетних.

– Вот как? Веронике Уотсон было девятнадцать. А сколько лет она здесь танцевала?

– Я ничего об этом не знаю. У меня правила простые: пришла – танцуй, не танцуешь – выкатывайся, я найду других на твое место.

Женщины гурьбой вывалились в коридор, все, кроме Шерис, которая пересела к гримерному столику.

– А ты что тут делаешь? – набросился на нее Нэш.

– А на что похоже? Отдыхаю.

– Не распускай язык, Шерис.

– Ты еще не знаешь, как я язык распускаю. Я только что закончила номер. У меня перерыв.

Кинс обратился к Нэшу:

– А вы зачем пришли сегодня сюда, Дэррел?

– Я пришел потому, что у нас трех девушек сегодня не хватает, и я привез троих с Авроры.

– А зачем вы приходили вчера?

– Это мой клуб, детектив. Мне не нужны оправдания, чтобы побывать в собственном клубе.

– Вы говорили вчера с Вероникой Уотсон? – спросила Трейси.

Он презрительно хохотнул.

– Вы это серьезно?

– Это значит да? – переспросил его Кинс.

– Я не помню, чтобы я говорил с Вероникой.

– В котором часу вы ушли отсюда? – спросила Трейси.

– Я что, подозреваемый?

– Мы вам скажем, когда назначим вас подозреваемым, – сказал Кинс. – Это очень весело. Всем подозреваемым сначала зачитывают права.

Нэш покачал головой.

– Я пришел проверить, все ли в порядке, и ушел сразу перед закрытием. Вернулся в клуб на Авроре, помог там все закрыть и поехал домой. У жены спросите. Ну теперь-то все?

– Кто-то убивает независимых предпринимателей, работающих у вас, Дэррел, – сказала Трейси. – Так что до «все» нам еще ох как далеко.

* * *

Кроссуайт ступила на порог своей кухни в начале четвертого утра. Роджер орал, как стая кошек. Она покормила его, потом прошла через темную гостиную в спальню, где тоже не стала включать свет. Бросила на кровать портфель, куртку, а также значок, ключи и «глок». После «Пинк Паласа» они с Кинсом смотались еще на Пайонир-сквер – хотели разбудить Брэдли Таггарта. Но если бойфренд Вероники Уотсон еще обитал по последнему известному им адресу, то его либо не было дома, либо он решил не подходить к двери.

В ванной она сняла блузку, стянула джинсы, шваркнула их в кучу грязного белья в углу, наскоро почистила зубы и хотела уже сесть на унитаз.

Сиденье было поднято.

Что-то оборвалось у нее внутри. Она попыталась вспомнить, когда у нее в доме в последний раз был Дэн; но все дни слились для нее в один. Так ничего и не вспомнив, она схватилась за «глок» и, не выпуская его из рук, проверила стенной шкаф и пространство под кроватью. Стеклянная дверь на балкон была заперта. Она прошла через гостиную и столовую, включая по пути свет. Поглядела в лестничный пролет на входную дверь. Рычажок замка был повернут вправо – значит, заперто. Она проверила шкаф рядом с дверью, зажгла наружные огни, удостоверяясь, что патрульная машина с офицером на месте, затем пересекла комнату нижнего этажа и подергала стеклянную дверь в патио. Все закрыто.

Проверив низ и верх, она вернулась в ванную. Вода в унитазе была чистой. Она сказала себе, что это, наверное, все-таки Дэн. Ее дом – настоящая крепость. И все же, ложась спать, она снова положила «глок» на подушку.

На следующее утро Трейси и Кинс вместе вошли в кабину лифта и поднялись на седьмой этаж.

– Ты себя чувствуешь, как я выгляжу, – сказал Кинс, коверкая общепринятую фразу.

– А выглядишь ты дерьмово.

– Знаю.

Они пошли к отсеку команды А. Вик, ранняя пташка, уже лыбился им из своего угла.

– Гляди-ка, что нам кошка принесла, – сказал он. – Ну что, веселье полным ходом?

– Скорее уж, что нам кошка оставила в лоточке, – сказал Кинс.

Трейси не успела еще снять куртку, как в отсек шагнул Джонни. Он протянул Кинсу список, который они с Кроссуайт составили накануне. Вчера положили список ему на стол, а сами поехали в «Пинк Палас», говорить с танцовщицами. Судя по количеству красных чернил, которые Трейси видела теперь на странице, Ноласко вычеркнул из него по крайней мере половину имен.

– Я же говорил вам, деньги есть только на ограниченную опергруппу, – начал он. – Это вам не Риджуэй, когда пятьдесят детективов носились, высунув языки, неизвестно зачем.

– Мы пятьдесят и не просили, – сказала Трейси, забирая у него список и пробегая его глазами. – Как мы, по-вашему, должны его ловить?