— Понимаешь, Миракл, — это был редкий случай, когда Шут назвал меня по имени, — то, что мы задумали, — это авантюра, каких не бывало. Знаний и умений обычного высшего для этого мало. Даже необычного — и то не хватит. Нужно нечто большее. Какая-то тень предопределенности, что ли.

— Стой. — До меня начало доходить. — Ты, как и большинство на этой дурацкой планете, обчитался мемуаров некоего маркизика. Правда, до сих пор я думал, что это — болезнь сосунков, только что покинувших Паучатник.

— Да-а-а… Зря ты так думал. — Наставник печально улыбнулся. — Кто их в Паучатнике будет учить читать? Там глотки резать учат. Можешь ты мне просто довериться? Знаю, на Плутоне это не принято…

— Отлично придумал!!! Довериться тебе, а жизнь на кон ставлю я.

— Если ты не выйдешь живым от Безумного Кузнеца, с Конклавом не стоит даже завязываться, — глухо проговорил он. — Можешь считать это еще одним испытанием, можешь… а-а-а, чем хочешь — тем и считай, только это — факт. Тем более что вряд ли кто-то до тебя на Плутоне обладал таким впечатляющим набором умений. Пришло время проверить их на прочность.

Я задумался. А ведь Шут прав. У меня есть основные преимущества практически всех планет. А все это еще и приправлено друидскими хитростями. По сути, я уже — войско из одного человека, именно войско. А что я знаю про Безумного Кузнеца? Испугался детских сказок? Городских легенд? И еще вспомнилось старое видение: мои мечи, рассыпающиеся в прах. Словно бы Дух Теней пытался сказать, что для задуманного мной обычное оружие не годится, нужно нечто большее. А значит, путь с Плутона для меня лежит через пещеру Безумного Кузнеца.

— Ты прав, Шут, — спокойно проговорил я. — Ты действительно кое в чем прав. Я пойду дальше один. А ты подумай, как нам отсюда выбраться без особой крови. Когда я вернусь, с новым оружием или без, — мы сразу уйдем.

— Есть у меня идея, — кивнул Шут. — Рисковая, но может окупиться.

— У тебя все идеи рисковые, — рассмеялся я.

Только в смехе этом не было никаких чувств — словно стальные клинки лязгнули друг о друга. А ведь и я тоже проникся верой Шута. Проверим, насколько это оправданно.

* * *

Здесь воздух был затхлым и влажным. Пахло плесенью. Лампы уже не попадались, но стены словно бы излучали слабое свечение. Мне все время казалось, что впереди меня кто-то идет. Какая-то бесшумная черная тень, сразу напомнившая видение более чем годичной давности — то самое, которое атаковало меня во сне. Может, это и был Безумный Кузнец? Ведь в самом деле, тот, кто, по словам Шута, «снимает мерки с духа», должен иметь какое-то отношение к Миру Видений. Заброшенная часть катакомб. Я попробовал сориентироваться. Прикинул так и сяк — выходило, что я нахожусь под Замком Конклава.

Это заставило задуматься. Безумного Кузнеца могли поселить здесь как стражника подземных ходов. Если есть стражник, значит, есть что сторожить. А если эти ходы существуют, можно попробовать через них напасть на замок. Один Кузнец, как бы безумен он ни был, не устоит перед шестью клинками. А может, он — один из Конклава?..

Эта мысль была новой и неожиданной. Все его безумие — лишь умелая маска. На самом деле он просто хладнокровно уничтожает тех, кто пытается проникнуть в замок, и поддерживает легенду. Может, на досуге и клинки мастерит. За тысячи лет их можно наковать столько, что найдется на любой вкус. Ведь и прежние ученики Шута наверняка приходили сюда с оружием, как сейчас я иду с топором и серпом-мечом. А Кузнец просто выбирал из своих запасов самое похожее — вот и готова легенда о том, какой он всезнающий.

Под давлением этих мыслей я как-то непроизвольно начал готовиться к бою. Проверил, как скользит серп-меч в ножнах, нащупал топор. Начал прикидывать тактику. Сначала буду работать левой, а потом, когда достаточно прощупаю врага, — смена стойки и атака с двух рук. Топор… Да, Шут не зря натаскивал меня именно на топор. В боях с этими древними бессмертными ширина лезвия играет основную роль. Топор Бьярни в руках Хансера это с блеском доказал.

Мысли мыслями, но за дорогой я следить продолжал. Тень впереди вроде бы пропала.

— А-а-а-а-а!!! — вдруг послышался впереди жуткий рев, а потом звук удара.

Металлом по камню — сразу определил я. Сбавил шаг. Но не остановился. И оружие выхватывать не спешил. Еще рев и опять удар. А потом все затихло. Впереди на стенах заиграли алые отблески. Похоже, мой путь близился к концу.

Никаких чувств по этому поводу не возникло. Во всяком случае, страха или нерешительности точно не было. Колебания имеют смысл до того, как решение принято. А после — любые чувства только помеха. Дрожащие руки точно не помогут, если случится бой. Комната или пещера впереди явно была освещена факелами. Проклятье, а как он тут вообще жить умудряется? Откуда берет руду, уголь, факелы, еду, да свежий воздух, наконец? А дым, в конце концов, куда уходит? Все это было непонятно, хотя объяснения, скорее всего, самые прозаичные. Впрочем, это не мое дело. Я провел ладонью по своей бритой голове, хлопнул херувима на затылке. И шагнул в пещеру.

Бывают воины щупленькие из себя, но кого угодно в бараний рог согнут. А вот кузнецов я щуплых не видел. Ведь любой из них начинает молотобойцем, даже если потом становится мастером и уже сам набирает молотобойцев. Безумный Кузнец работал сам…

— А-а-а-а-а!!!

Молот мелькнул перед моим лицом и выбил горсть щебня из стены. Безумный Кузнец был высок, широк и мускулист. Из одежды — лишь набедренная повязка и кожаный фартук. Но что удивительно, на теле ни одного шрама, ни одного ожога. Черты лица грубые и угловатые, словно бы его же молотом из гранита вырублены. Волосы на голове сведены, как и у меня, под корень. Зато седая борода широка и окладиста. На меня смотрели глаза, и мне показалось, что они вобрали в себя огонь горна, красноту раскаленного металла. Не бывает у людей таких глаз.

— Ты не с ним, — пророкотал Безумный Кузнец. Голос такой, словно тысячелетняя скала вдруг решила повести плечами и булыжники на ее склонах начали тереться, ударяться друг о друга. Да, именно такой был голос у Безумного Кузнеца.

— Не с кем? — спросил я. Держаться приходилось настороже, но я понял: немедленно плющить меня молотом, превращая в кровавый блин, никто не намерен.

— Черный-черный, белый-белый, быстрый-быстрый, насмешливый враг. Тот, который обманул всех. Тот, который вел тебя, шел впереди тебя. А ты не знал. — Он расхохотался. — А-а-а-а-а!!! Не знал!!!

Вдруг лицо его приблизилось вплотную к моему, я даже отшатнуться не успел, а он прошептал скороговоркой, словно заклинание какое:

— А теперь знаешь, да не понимаешь, белый-белый, черный-черный, мертвый-мертвый, бессмертный-бессмертный, отрекшийся — отверженный, идет впереди, то гонит, то ведет, то бьет больно, ломает, а убить-то не может, не хочет аль боится — нет, не боится, светлый разум, темные мысли, светлое сердце, а дела темны, ан глянь — светлее светлого. Не суди о том, чего не понимаешь, не ходи за мертвым, не мертвый он, не надейся на живых, мертвецы они, токмо сами про то не ведают, не знают, как детишки в игры играют — доиграются.