Оказавшись на мостике, я первым делом убедился, что и Рианель не всегда такой же спокойный, как огромное каменное изваяние крылатого змея в Борнместире. Брендос выглядел бледным, но ничуть не растерянным.

— Что это может быть? — поинтересовался я у него.

— Даже не представляю, господин Сорингер. Мне с подобным сталкиваться не приходилось.

Вот и мне не приходилось, но все когда-нибудь происходит впервые.

«Небесный странник» к тому времени успел почти потерять ход и даже выпрямиться. На палубе собрались все и тревожно между собой переговаривались. Навигатор взглянул на меня — какие будут команды, капитан? Что нам делать дальше?

Самому бы знать. Интересно, сколько мы потеряли высоты, провалившись вниз? Перегнувшись через борт, я посмотрел на землю. Ничего не видно — сплошная чернота. И небо, как назло, беззвездное.

— Гвен, — обратился я к Гвенаэлю, — брось за борт что-нибудь ненужное. Хотя бы примерно высоту узнаем.

— Господин капитан, а кого мы тогда у говолов на мясо менять будем?

Судя по тому, как вздрогнула Лия, к разговорам на мостике все внимательно прислушивались.

Что-то не к месту твои шуточки, Гвен, совсем не к месту. И все же я не смог удержаться от улыбки. Вообще-то на борту «Небесного странника» ненужных предметов нет, и, пожалуй, Лия действительно самый из них бесполезный. Пришлось пожертвовать глиняной кружкой. Судя по звуку, а он оказался негромким и глухим, кружка, кажется, даже не разбилась. Стало быть, под нами мягкая земля. Ну и высота оказалась не слишком большая: звук от падения кружки послышался при счете «четырнадцать».

— Вот же темень вокруг! — В сердцах я даже плюнул за борт. — Что там внизу, совсем не разглядеть. При свете дня с такой высоты, наверное, и муравьев в траве можно разглядеть. Попробовать спустить человека на канате? Тот же Гвен или Энди парни бедовые, и ни один из них не забоится. А есть ли смысл?

«Спускаем корабль, — твердо решил я. — Только бы он в этот момент сам не рухнул».

— Родриг, кабестан на пол-оборота влево, спускаемся. Остальные приготовьтесь, мало ли что там внизу.

Пусть вооружатся, не помешает, бывали случаи…

Скрипнув, «Небесный странник» пошел вниз. Следующая внезапно вошедшая в список ненужных вещей и пожертвованная глиняная кружка упала при счете «четыре». Так, теперь и четверти оборота кабестана будет много. И уж лучше я проверну его сам.

Одним прыжком, минуя все балясины трапа, я оказался на палубе. В момент приземления корабль качнуло, и мне едва удалось удержаться на ногах. Вот был бы номер — растянуться на глазах у всех, особенно у Николь, — клюнув при этом носом в доски палубного настила! Но, слава Богине-Матери, обошлось.

Ухватившись за рукоять кабестана, я плавно потянул ее на себя. Так, еще чуть и еще немного, не сильнее, чем себе губу пальцами оттянуть. Есть!

Снизу под днищем послышался слабый треск, шуршание веток по бортам, и «Небесный странник», можно было бы сказать, встал на ровный киль, если бы он у него имелся в наличии.

Я выпрямился, придав лицу соответствующее выражение, мол, такие мягкие приземления для меня плевое дело, будто… будто… В общем, плевое. Правда, в сторону Николь глаза я все же скосил: оценит она мое мастерство?

Понять, оценила ли, мне так и не удалось, потому что именно в этот момент палуба «Небесного странника» стремительно ушла из-под ног и я упал.

Все произошло настолько стремительно, что на ногах смог устоять лишь Аделард, ухватившийся за ванты, да еще Николь. Благодаря тому же Аделарду, успевшему подхватить ее свободной рукой и прижать к груди.

Первой мелькнувшей в голове мыслью стала не та, что наклонившийся на левый борт «Небесный странник» может вообще перевернуться. Нет, я завидовал Ларду, прижимавшему к себе Николь. Причем ладонь его располагалась немного ниже талии девушки — видимо, в горячке не рассчитал. Затем Лард перехватил повыше, оба они начали состязаться в том, кто из них сумеет покраснеть сильнее, что было заметно даже в свете единственного фонаря, и я наконец смог заняться насущными делами.

Утвердив себя на ногах, я первым делом осмотрел людей. Все не так страшно: не пострадал никто. Шепотом ругался Энди, кряхтел Пустынный лев Амбруаз, держась за ушибленный локоть, вот собственно и все. Ах да, еще в полный голос бранилась Лия, проклиная тот день, когда Богиня-Мать на мгновение от нее отвернулась и она попала на борт огромного корыта для стирки белья, почему-то умеющего летать, да и то не всегда.

Лия умудрилась упасть так, что подол ее юбки задрался чуть ли не до пояса, но рассмотреть, что там, под ней, не удалось — темновато. Зато Гвену, решившему проявить галантность и помочь ей поправить одежду, досталось сполна: сначала Лия взвизгнула, а затем послала доброхота таким витиеватым оборотом, что впору стыдиться всем тем, кто гордится своим умением выражаться образно.

«И при чем здесь „Небесный странник“? — пришла мне в голову весьма скептическая мысль. — Нисколько не сомневаюсь, что когда ты оказалась на спине, твоя юбка просто пришла в привычное положение — слишком уж часто ей приходилось задираться…»

В целом все обошлось удачно, могло быть и хуже. Опасения вызывал сам корабль. В том положении, что он находится, поднять его в небо невозможно, и потому с рассветом (а он близок — восточная часть неба уже посветлела) придется каким-то образом его выпрямлять.

Ко мне подошел слегка прихрамывающий Рианель, снова ставший воплощением невозмутимости.

— Разумное решение опустить корабль на землю, господин Сорингер, — сказал он.

— Спасибо, господин Брендос, — поблагодарил я.

Навигатор Брендос помог развеять все мои сомнения на тему того, не стоило ли нам продолжить полет. Но где гарантия, что мы не рухнули бы на землю чуть позже? Ведь что-то же явилось причиной того, что л'хассы повели себя именно так?..

* * *

К рассвету ходить по наклоненной палубе стало делом почти привычным, да и «Небесный странник» больше не пытался завалиться набок еще сильнее. А после того как Амбруаз накормил нас отличным завтраком, жизнь вошла пусть и не в привычную, но в колею. Разве что спать никто уже не ложился, держа оружие наготове.

Наслышан я о множестве случаев, произошедших с летучими кораблями, когда им приходилось вынужденно опуститься на землю. И пусть три четверти из рассказов о них не более чем сказки, но и оставшейся трети вполне хватает для того, чтобы быть настороже. А в этой местности к путешествующим по небу кораблям вообще относятся очень враждебно — мы всё еще находимся во владениях говолов. И чему тут удивляться: сколько говолов погибло в той давней войне с герцогством — известно одному лишь Создателю. Говорят, бывали случаи, когда на их стойбища сбрасывалось множество каменных игл, а разогнавшийся до свиста заостренный камень не выбирает, в кого ему попасть. Женщины, дети — ему без разницы. Так что у говолов к небесным кораблям старинная ненависть.