не в положенном месте и спровоцированного гонения сотрудника органов. Два умножь на ноль равно неунывающая жизнь. Пока в один из учебных дней меня не нашла она и в лоб сообщила о беременности.

Боже, я даже ее имени не помнил, что уж говорить о том, как вся моя жизнь пронеслась передо мной и разбиралась на машине. Затем, взяв себя в руки, я не стал признавать и как-то решать проблему; легкомысленно отмахнулся от нее без оглядки, возвестил, что не стану ей верить в том, чего может и не быть, пусть сама разбирается с тем, во что вляпалась. Она в то время спала со многими, ведь старалась жить так, словно завтра не наступит — могла залететь от другого. Несомненно, не исчезала возможность, что это всего лишь тупой розыгрыш. Найти дурака, развести его, сбежать — легкая смена для махинаций; в прошлом она была гарантийным выходом из бедности по прибытию в столицу, в город возможностей.

Женю сильно задело мое безразличие к тому, чтобы принимать силу последствий, поэтому не обошлось без поливания слез, истерик, пощечины. Гормоны сделали из нее ходячую взрывчатку. А я на все это взглянул бегством.

После того инцидента прошло три месяца. Меня никто не дергал, помимо скорого закрытия сессии, к которой, очевидно же, я не готовился. Вообще, странно всегда выходит — надеешься на одно, выходит совсем иначе. Так и с моими оценками, будто мое славное обеспечение популярности университета в футболе варьировалось на попытках всеми способами удержать меня. Ладно, речь не о том.

Я встретил ее вновь, на одном из футбольных матчей. На этот раз не было никаких сомнений, что она беременна. Срок поди был маленький, но округлившийся живот и немного располневшая девушка говорили о правдивости ее положения. По крайне мере, не в мою сторону. Она предоставила медицинское заключение. Удивление, ужасающее и стопорное, было открытой книгой, по которой можно было увидеть хождение весов «за» и «против». Девяноста девять процентов. Мое ДНК она смогла с легкостью получить, когда договорилась с одним из нашпигованных паразитством противников по футболу устроить после матча драку. Помнил, как один из противников тогда заводил целую браваду из состоятельных прилагательных, «какие они лучшие, а мы ничто». Не удержался. Врезал, дал старт начать заварушку. Видимо, кровь осталась моя у него на футболке, так что это сыграло ему на руку в качестве прибыли, ей — предоставить доказательства.

Тогда же все рухнуло. Я не был готов с такой реальности. Стать отцом к своим двадцати одному году одной ногой заступая на квалифицированную должность с намерением выстроить свою жизнь — вы рехнулись?

Конечно, пребывая в трансе, я кое-как оповестил мать. Она не пришла в восторг от легкомыслия своего сына. Долго попрекала, не разговаривала со мной, делала вид, будто меня не существует, хотя я сам был в шоке от фортуны. Пропадал по барам, много выпивал и вечно погружался в задумчивость, пытаясь прояснить, что мне делать дальше. Учеба стала посредственной, ее в любую минуту можно было поправить. Не то, что допустить несусветность реальных вещей.

И я решил.

Я не мог бросить родную часть себя. Легко оказаться никем, чем попытаться дать что-то, чего многим детям не достает.

Мама приняла мою позицию с краткой понятливостью. В какой-то момент мне даже привиделось облегчение в ее глазах. И меня разозлило от отождествления с тем человеком, которого считала в своей жизни всем. Доверяла, любила, помогала. А он ее растоптал.

Мужчина всегда смотрит проблемам в глаза и не бежит, как трусливый щенок, прячась за гаражами, в надежде, что свободная жизнь принесет обилие роскоши…

Спустя пару недель после признания о том, что она беременна, я встретился с Женей и сообщил о намерении быть рядом с ребенком, помогать, обеспечивать всем необходимым, воспитывать. Я также счел возможным сойтись, а именно заключить брак, для здорового развития нашего ребенка… Вари (пока это было вариантов, толком не задумывался). Девушка не отнекивалась, сочла благоразумным мою идею, но я не рассчитывал, во что это выльется. Не буду упускать факт, моей маме она не понравилась при первой секунде знакомства. Что ж, девушка из шведской семьи, мало зарабатывает, много бездельничает, устраивает на пустом месте конфликты, зациклена на деньгах, которые добывал без проклятого отдыха, и оценивает тепло и уют, как государственный бартер. Надо было тогда же понять, что из нее выйдет амбициозная, равнодушная ко всему, истеричная сука! Следуя из этого, меня насильно с ней свели и времени на близкое знакомство при зачатии точно не было.

Все это привело к тому, что мать винила во всем себя, хотя на деле я сам себя не уберег.

Через несколько месяцев Женя ушла в декрет, мне приходилось искать подработки (вагоны разгружал, листовки раздавал, в строительных магазинах расставлял материалы) и на ряду с этим готовился к окончанию университета. Пожалуй, грустным знаменем можно считать уход из команды, ведь времени не было тренироваться, держать победный дух как капитану команды, оттачивать стратегии и нашу мужскую поддержку. Все это превратилось в пыль, растворяющаяся в синеве океана. Ректор пытался меня вернуть обратно, но истинную причину было не прогнуть.

Признаюсь, давалось крайне непросто разрываться, так как на многих лекциях засыпал, и профессора будили, стоя над душой и тыкая в плечо указкой со своими скудными шуточками. На работе нужно было успеть сделать доклады, домашние задания, подготовиться к семинарам или проверочным, за что чаще получал выговоры, нежели откладывались какие-то знания. Многие смеялись с меня, даже якобы мои друзья; только не принимали во внимание, в каком дерьме я оказался. Они же смотрели вперед, веселились, дурачились и ни о чем не задумывались, а я…готов был отбросить коньки, лишь бы убрать груз отчаяния. Не трудно догадаться, с ними наши пути разошлись при первых их попытках меня задеть. Да и не были мне они дороги. Правду говорят, друг познается в беде. Женю тоже не волновал я. Ее устраивало позиция — крыша над головой и деньги. Одна мать…переживала с больным сердцем, думая, что я загнусь.

Однако я не загнулся. Окончив университет, незамедлительно нашел работу, которая бы могла поднимать нас из ямы, особенно для малышки, родившаяся во время очередного экзамена. Слезы стояли на глазах, когда мне несли ее подержать и когда взглянул на ее красное личико. Варька спала, сладко причмокивала губками. Под веками глазки бегали, будто увидела волшебный сон, не задумываясь, ради чего ее папа пахал целыми днями, усердно учился, добиваясь лучших оценок, готовился к