– Оох, – стонет Кеннеди, и со страдальческим выражением лица поднимается с кровати и, подхватив на руки Тео, плетется к выходу. В том, что сестра будет следить за нами издалека, у меня нет ни малейших сомнений. Ей нужно собственными глазами увидеть Кая, поскольку я уже упомянула, какой он шикарный парень. Стараюсь сосредоточиться на деловой стороне вопроса, но получается не очень хорошо.

– О боже, – паникует Чайна. – Мистер Красавчик вот-вот войдет, а у меня на голове вот это! – Она в отчаянии трясет кудряшками, и я бросаю в нее подушку. Выходя из комнаты, цепляю взглядом свое отражение в зеркале – треники, топик, высокий «хвост» и смазанный утренний макияж. Впрочем, не скажу, что меня это так уж беспокоит. Выходить я не планирую, а в доме у меня на первом месте комфорт. Все равно, что принять друга на ночлег, только ночевать никто не останется, а из гостей лишь одна моя лучшая подруга.

По лестнице спускаюсь чуть ли не бегом, на ходу убираю за уши выбившиеся из «хвоста» прядки. После кафе я постоянно думаю о том, как буду целоваться с Каем. В прихожей останавливаюсь у дверей, обтягиваю треники и быстренько провожу по губам бальзамом, а ведь еще вчера распахнула бы дверь без задержки. Ни с того ни с сего все, что я говорю и делаю в его присутствии, становится вдруг важным и значительным.

Открываю дверь – Кай стоит на крыльце, оглядывает нашу лужайку. На нем черные спортивные шорты и футболка, на голове неизменная бейсболка, а у крыльца уже знакомый мне велосипед. Он поворачивается ко мне.

– Привет. – Кай касается пальцами козырька бейсболки и вежливо кивает.

Боже милосердный. Усилием воли отрываю взгляд от его груди и направляю все силы на поддержание зрительного контакта. Лишь теперь до меня вдруг доходит, что я впервые пригласила парня к нам домой.

– Привет.

Кай смотрит на меня, будто чего-то ждет, и его губы растягиваются в улыбке.

– Так что, мне можно войти или я должен оставаться во дворе?

– Входи, – выдавливаю я и, отступив от двери, жестом приглашаю его в наш пустой и холодный дом. Чувствую, как застучало сердце. Кай переступает порог, сбрасывает кроссовки и осторожно отодвигает их ногой в сторону. Смотрит на меня, ждет, что я подскажу, что делать дальше, и чем дольше я молчу, тем труднее ему удержать улыбку.

– Извини. – Я качаю головой. Давай же, шевелись, переключайся. – Мы наверху, в моей комнате.

Иду к лестнице и снова беру паузу – надо наконец собраться, пока не сделала какую-нибудь глупость. Кай идет за мной. Даже не оглядываясь, чувствую, как он осматривается, знакомится с домом.

– Ванесса? – доносится из кухни голос папы. – С кем ты разговариваешь?

Надо же, вспомнил, что давно не обращал на меня внимания. Самое время. Я останавливаюсь и оглядываюсь. Папа выходит из кухни, вытирая полотенцем руки, смотрит на меня, потом на Кая и снова на меня. На лице и в глазах полная пустота. В этом-то все и дело – в нем нет никаких эмоций.

– Это Кай, – торопливо говорю я. – Нам нужно вместе выполнить одно задание, так что мы будем наверху.

– Здравствуйте. – Кай вежливо улыбается и поднимает руку. Наверно, предпочел бы провалиться под землю.

– Хорошо. – Папа не улыбается в ответ, только бросает на плечо посудное полотенце и возвращается на кухню. Человеку постороннему, такому, как Кай, он может показаться грубым и неприветливым – не каждый видит, что на самом деле он просто раздавлен горем и потерян.

Иду дальше и про себя прошу только об одном – чтобы Кай не завел разговор об этой мимолетной встрече, – но, конечно, случается обратное. Впрочем, любой на его месте не прошел бы мимо. Такое уж впечатление производит папа – неприветливого молчуна… Это неестественно.

– Интересно, поздно вечером ты ведешь к себе в комнату парня, а твой отец едва на меня смотрит? – спрашивает Кай, едва мы ступаем на второй этаж и оказываемся вне зоны слышимости.

– Это потому, что ему ни до чего нет дела, – бросаю я через плечо, потому что не могу оглянуться.

– А твоя мама?

– Ее сейчас нет. Работает допоздна. – Я вру, и ложь ложится камнем на сердце. Вообще-то никакого секрета нет – я была в десятом классе, когда меня срочно сорвали с уроков из-за всполошившего всех известия, что мама умерла. Меня всегда окружали подруги – одни приглашали погулять, другие сидели со мной на ланче, и все были дружелюбны и милы. Я была девочкой, чья мама умерла, но жалость того дня оказалась слишком утомительной. Я больше не хотела, чтобы меня определяло это обстоятельство – смерть мамы.

Прошло совсем немного времени, и я поняла, что изменить отношение ко мне сверстников, сделать так, чтобы меня не только жалели, не трудно. Я начала с того, что поцеловала под трибуной Энди Донована и позаботилась о том, чтобы все только об этом и говорили. На меня снова обратили внимание, но уже не из-за смерти мамы, а по совсем другой причине.

Мы входим в комнату. Пока меня не было, Чайна ухитрилась убрать волосы наверх, а непослушные короткие завитки пригладить зубной щеткой. Увидев нас, она сразу же оставляет волосы в покое.

– Кай, это Чайна. Моя лучшая подруга и волшебница компьютерного мира. – Я улыбаюсь ей и закрываю за нами дверь. – Чайна, это Кай, мой сообщник и специалист по порче колес. Вы вроде бы даже встречались на вечеринке. – Мы все смеемся.

– Привет. – Кай кивает Чайне, и она едва слышно пищит что-то в ответ.

– Устраивайся поудобнее, – говорю я Каю и хлопаюсь на кровать, в глубине души надеясь, что он сядет рядом. Но он садится не на кровати, а на полу. Воспользовавшись моментом, мы с Чайной обмениваемся взглядами – она делает большие глаза и растягивает губы в улыбке, подавая ясный сигнал, что да, так и есть, парень что надо. Тогда, на вечеринке, обсудить его мы так и не успели.

– Для начала, вы телефон зарядили? – спрашивает Кай, переходя к делу, и, прислонившись спиной к стене, подтягивает колени к груди.

– Зарядили. – Чайна отсоединяет телефон Харрисона от зарядника, поднимается и, скрестив ноги, усаживается на кровать рядом со мной. Потом берет ноутбук, но пока его не включает. – Не хочу показаться самой умной, но вы, ребята, не пробовали отгадать пароль? – Она стучит по телефону пальцем. – Пароль здесь из четырех знаков. Я проверю самые очевидные варианты. – Смотрю через ее плечо – она набирает четыре нуля, потом один-два-три-четыре, но ни то ни другое не дает нам пропуска в мир Харрисона Бойда. Чайна задумывается, смотрит на меня. – Знаешь его день рождения?

– Вообще-то да, знаю. – Удивительно, но вот и я на что-то сгодилась. – Был День труда, и мы… – Я умолкаю, вспомнив, что нас в комнате не двое, а трое и делиться подробностями нашего с Харрисоном времяпрепровождения в присутствии гостя неуместно.

Кай ухмыляется и достает свой телефон. Листает, находит календарь, открывает…

– В этом году День труда пришелся на третье сентября. Попробуй эту дату, Чайна. И кстати, твое имя пишется как название страны?