— Кира! — раздался голос за спиной.

Стыдливо зажмурив глаза, я повернулась к бабушке:

— Привет.

— Доброе утро, ночная странница. Где мы были? — она стояла перед лестницей, скрестив руки на груди, одаривая меня хмурым взглядом.

По ее внешнему виду было заметно, что проснулась буквально недавно — волосы еще не были уложены, а сама она была одета в домашний халат.

— Просто на улицу подышать выходила, очень душно в комнате, — неуверенно отмазалась я, переминаясь с ноги на ногу.

— М-м, и как тебе всю ночь с Егором-то дышалось? — ее взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Откуда ты узнала? — сконфуженно поморщившись, я спустилась по лестнице, ощущая, как начинают пылать мои щеки.

— Кира, мне не пять лет. Встала ночью, смотрю дверь входная приоткрыта, думала, залез кто, а это внучка из дома сбежала.

— Ба…

— У тебя совесть есть? Я всю ночь глаз не сомкнула, телефон твой здесь, тебя нет. Где искать? — бабулино лицо засветилось тревогой. — То, что ты к внучку Королевой сбежала ‐ это стало понятно сразу, но вот то, что втихаря сбегаешь, меня не устраивает.

— Бабуль, прости, — я виновато опустила глаза.

О чем я думала, когда сбегала сегодня ночью к Егору вот так? Явно не головой…

— Кир, — бабушка вздохнула уставшим голосом и как-то нервно пригладила растрепанные волосы, — я не собираюсь совершать ту же ошибку, что и с твоей матерью — не буду контролировать тебя, решать с кем общаться и когда. Тем более ты уже совершеннолетняя, но я хочу, чтобы между нами было доверие и чтобы твоя голова не отключалась.

— Ба, я не врала, когда говорила, что собираюсь провести ночь дома. Просто… — я запнулась и встретилась с бабулей взглядом.

— Просто ты влюбилась, — она присела на стул, смотря на меня глазами полными грусти.

Закусив губу, я почувствовала, как к моим щекам опять приливает жар, а сердце готово расколотить мне ребра.

— Влюбилась… — тихо призналась и ей, и самой себе в очередной раз.

Присев прямо на ступеньку, я прислонилась головой к перилам посмотрела на бабушку, сидящую на кухне, прямо через них. В доме стояла такая тишина, что было слышно, как стучит мое сердце, и как в соседней комнате тикают настенные часы.

— Влюбилась, — повторила я, уже с глупой улыбкой на лице. — И что теперь с этим делать — не знаю…

— Не терять разум, — бабуля покачала своей седой головой.

Закрыв глаза, я тяжело вздохнула, совершенно не понимая, как быть дальше. Егора спутал все карты. Я перестала думать об учёбе, о будущем, не знала, как пройдет мой новый день, потому что любой проведённый день с ним, не поддавался никакой логике. Мои мысли занимал только он, а телу нужны его прикосновения и поцелуи.

— Кир, я безумно за тебя переживаю и только об одном прошу, — бабушка нежно погладила меня по голове, присаживаясь рядом на лестнице. Она заботливо поправила на моем плече свой украденный кардиган, — будь осторожна.

— Ты о чем? — вскинула я брови вверх, не догадываясь, куда клонит бабуля.

— Я понимаю, что это молодость, влюблённость, голова кругом, но предохраняйтесь.

— Ба! — воскликнула я, боясь даже представить, чего она там напридумывала, видя, как ее внучка возвращается домой в одной пижаме после ночной прогулки.

— Что «ба»? Все знаем, откуда дети берутся, — пробубнила она, обнимая меня за плечи, но чувствовалось, что ей так же неловко, как и мне.

— Мы не…

— Знать подробности не хочу. Сегодня «нет», а завтра «да». Не повторяй ошибок: ни моих, не своей матери.

Все, что я смогла — это согласно закивать в ответ.

— И пообещай мне, что тайных ночных побегов больше не будет. Я доверяю тебе, Кира.

— Обещаю, — прошептала я и, искренне веря в это, обняла бабушку, мысленно выдыхая, что отделалась лишь коротким разговором, а не длинными нотациями.

— Так, началось еще одно прекрасное утро, — громко объявила она, выпуская меня из объятий. — Вперед к новым свершениям — я к своим кабачкам, а ты бегом спать. Мне сегодня будет нужна твоя помощь.

— Есть, мэм!

— И да, не знаю, как на тебе оказался мой кардиган, но даже опасаюсь предположить, как ты умудрилась его порвать, — подозрительно поморщилась бабуля, поднимаясь со ступенек.

Не сдерживая улыбку, я опять прильнула лбом к перилам, выгружая из воспоминаний события сегодняшней ночи.

«Егор…»

***

— Кира! Просыпайся, уже девять утра! — бабушкин голос и легкое потрепывание меня за плечо сработали, как катапульта — я подорвалась на кровати в секунду, пытаясь сориентироваться в пространстве. Все-таки ночь без сна не прошла даром — моя голова витала в тумане.

— Да встала уже, — пробормотала я, пытаясь опустить свои босые ноги на пол.

— Держи, — бабушка всунула мне в руки небольшую лиловую коробку, аккуратно перехваченная белой лентой. — Это, кажется, тебе.

— Мне? — Я изучающе повертела ее в руках, пытаясь сообразить сонными мозгами, что это.

— Тебе. Курьер привез, — сухо ответила бабушка, направляясь с корзиной для белья в мою ванную.

«Курьер? Кто мог… А, ну конечно…» — закатив глаза, я тут же расплылась в широченной улыбке, думая лишь о том, остановится ли когда-нибудь Егор в своих фантазиях?

Находясь в трепетном предвкушении, я присела на край кровати, расположила коробку у себя на коленях.

— И что там тебе прислали? — раздался бабушкин голос уже из-за стен ванной.

— Надеюсь, это не очередной новый телефон, — отрешенно ответила я, медленно потянув за белую ленту, а через секунду из моих лёгких вырвался тихий возглас.

Из коробки выпорхнули десяток огромных бабочек, закружив вокруг меня в порхающем танце. Они взмахивали своими цветными узорчатыми крыльями, рассыпаясь в солнечных лучах по моей комнате. У меня просто не было слов, а эмоции… Как описать, то, что даже толком осознать не получалось?

Знала и понимала я только одно — с каждым разом, с очередным его безумный действием или решением, с вот такими вот бабочками, которые порхают теперь не только в моем животе — я погружалась в свои чувства сильнее, влюблялась сильнее, нуждалась в нем все больше…

— Батюшки, это что такое? Откуда здесь рой бабочек? — воскликнула бабушка, со стуком ставя корзину с бельём на пол.

— Это Егор… — тихо ответила я и скромно улыбнулась, наблюдая за пляшущими в воздухе красочными пятнами

Бабушка несколько секунд просто ошарашенно следила, как бабочки постепенно разлетаются по моей комнате, рассаживаясь то на лампу, то на шторы.

— Черная мужская футболка в твоей стирке, порванный, грязный кардиган, ночные побеги из дома в пижаме, теперь вот бабочки… Романтика — не то слово. Ты только голову свою окончательно не потеряй, Кирюш, — в ее интонации ясно прослеживались зачатки недовольства. Ей это все не нравилось. Молча она скрылась за дверью комнаты.