– Идет, – одобрил я, и Регина захлопала в ладоши. – Костюмы нашли?

Девчонки загадочно переглянулись, и я уже не завидовал парням. Потому что Кэрри вытащила из-под кровати сундук и достала оттуда ворох платьев. Розовый, бирюзовый, зеленый. Сочные, яркие оттенки. Множество юбок.

– Где вы их взяли? – спросил у студенток.

– Позаимствовали, – захихикали они. – У госпожи Элены, Айдоры, Аленоры и Дафны. Рассказали им жалостливую историю, что нам нечего надеть на бал. Они были так добры, что одолжили нам платья.

Думаю, профессорши не обрадуются, увидев наряды на моих студентах. Но сделанного не воротишь. Вот только парни от примерки отказались. И я их в чем-то понимал. Оставив студентов в радужном настроении работать над сценкой, собирался вернуться к себе, но на полпути передумал и свернул на лестницу. Не мешало бы немного пройтись. Остудить голову, так сказать. Скоро совсем похолодает и станет не до прогулок.

Я шел по широким парковым аллеям. Под ногами шуршали листья. Это успокаивало и настраивало на философский лад. Снова и снова прокручивал в голове разговор с Микелем. Надо было поговорить с Айдорой, но нуги сказали, что ректорша уехала и вернется только утром. Как назло. Сам Микель казался спокойным. Даже вернулся к ребятам. Вот только спокойствие – только маска. В этом не было сомнений. Почему, как только кажется, что проблемы решены, возникают новые? Кручусь, как вода в мельнице, а толку?

Вдруг странный звук привлек внимание. Похожий на всхлип. Прислушался. Да, кто-то плакал. Совсем рядом. Ускорил шаг – за поворотом должна была быть беседка. На всякий случай прикрылся иллюзией. И правильно сделал, потому что узнал того, кто так отчаянно рыдает. Точнее, ту.

Милия сидела, закрыв лицо руками. Хрупкие плечи вздрагивали. Волосы растрепались. Она судорожно всхлипывала, стараясь сдержать предательские слезы. Получалось плохо. Я, конечно, все еще злился на Милли, но пройти мимо не смог. Снял иллюзию и подошел к ней. Милли даже не услышала моих шагов. Сел рядом, тихо кашлянул, давая знать о своем присутствии. Милия вздрогнула и шарахнулась в сторону.

– Аль! – узнала меня. – Зачем подкрадываешься? Напугал.

– Ты меня не заметила, – разглядывал покрасневшее лицо и заплаканные глаза. – Что случилось?

– Ничего, – Милли резко отвернулась. – Тоска по дому замучила.

– Не лги.

Я не собирался давить на нее, выпытывать. Просто хотел помочь. Но сложно что-то говорить, не зная, в чем проблема.

– Ты был прав, – Милли избегала смотреть в глаза. – Это мои студенты создали пауков, чтобы второкурсников наказали. Они даже скрывать не стали.

– А зачем скрывать очевидное? Я же говорил, что это они. Ты не поверила.

– Дура была, – снова всхлипнула Милли. – Вот скажи, почему так? Ты ведь даже не профессор, а студенты к тебе тянутся. А я из кожи вон лезу, а результата ноль.

На такое заявление впору было обидеться. Или напомнить, что диплом у меня все-таки есть, пусть и подаренный Верховным жрецом. Но Милли плакала, и я не хотел огорчать ее еще больше.

– Я тебе уже говорил – мы тоже не сразу поладили, – сказал вместо этого. – У моих ребят характеры не сахар. И у меня. Но они воспринимают меня скорее как друга, чем как профессора. Я знаю их тайны. Кто в кого влюблен, кто о чем думает. Они мне доверяют. А твои ребята никому не верят. Пока это не изменится, у тебя ничего не выйдет.

– Подумать только. Ты учишь меня, как стать хорошим преподавателем, – Милли вытерла слезы. – Видно, я совсем никчемная. Аль, ответишь на один вопрос?

– Смотря какой, – сказал, глядя в небо, на котором неожиданно замерцали звезды. Значит, будет ясно.

– Почему ты сбежал из дома?

Вопрос оказался неожиданным. В первые секунды я даже не знал, что сказать. Какая связь между моим побегом и проблемами со студентами? Но Милли ждала. Она выжидающе смотрела на меня, поэтому пришлось ответить:

– Поссорился с родителями. Решил, что лишний там. Вот и сбежал.

– Жалеешь?

– Нет.

Не жалел. И не собирался. Да, моя жизнь никогда не была мирной и спокойной, но я доволен ею. И не согласился бы променять свою судьбу на мирный домашний быт.

– А я думала, ты ушел из-за меня.

Похоже, вечер откровений продолжается. Но почему-то слова Милли заставили меня забыть о небе и повернуться к ней.

– Я очень хорошо помню тот вечер, – продолжала Милия. – Когда мы виделись в последний раз. У меня жутко болела голова. Матушка хотела, чтобы я осталась дома. А я рвалась к вам. Хотела увидеть тебя.

Я слушал, боясь пошевелиться, спугнуть наваждение. И тоже вспоминал. Музыку, множество гостей. Матушку, суетившуюся вокруг нас с Эленой, чтобы мы выглядели достойно. Отца, спокойного и серьезного. И ожидание чуда. Никогда в жизни я так не влюблялся, как тогда, в первый раз. Это было как безумие. Стоило увидеть Милли – и ноги становились ватными, а сердце билось так, что тяжело было говорить. Тот бал не был исключением.

– На тебе было светло-голубое платье, – заговорил неожиданно для себя. – Очень красивое. И такая же лента в прическе. Я ходил кругами, думая, как же пригласить тебя на танец. А ты танцевала то с одним, то с другим.

– Но ты решился. А я думала, опять не подойдешь. Будешь наблюдать украдкой, как всегда.

– Ты заметила?

– Сложно было не заметить, Аль, – Милли слегка сжала мою руку. Ее пальцы были холодными, как лед. – Ты мне нравился. И если бы не Элена…

– Если бы не Элена, – кивнул я.

– Я очень долго тебя ненавидела, Аланел эр Дагеор. Много-много лет.

Я не понимал. Но слушал, боясь упустить хоть слово.

– Винила себя, – продолжала Милли. – Что это из-за меня ты сбежал. Возможно, погиб. Потом винила тебя. Что признался в любви – и исчез. Потом нас обоих. Все так глупо получилось, да?

Кивнул. Действительно, получилось глупо. У меня по-другому не бывает. Сначала делаю, потом думаю. Даже в академии это не изменилось. Сколько раз наступал на одни и те же грабли. Вот и с Милли – сижу, молчу. Почему?

– А потом я полюбила другого, – сказала она. – Он был похож на тебя. Так, немного. Мне показалось, этого достаточно, чтобы влюбиться. Мы собирались пожениться. Но когда до свадьбы осталось совсем чуть-чуть, я вдруг поняла, что не могу. Сломать жизнь ему, себе. Да и он почувствовал, что между нами все не так. Мы рассорились, расстались. Долго ходили сплетни. Мне ведь уже за двадцать. Сам знаешь, люди злы. Я успокоилась. Родители, конечно, настаивали на браке. Было много скандалов. А потом узнала, что ты жив, здоров, преподавал в академии. И вот-вот приедешь домой. Я испугалась. Что снова увижу тебя. И уехала, решив, что ты сюда никогда не вернешься. Мне хотелось увидеть место, где ты был. Понять, значишь ли ты хоть что-нибудь для меня. Приехала – и стало легко. В сердце – ничего, пустота. Я даже обрадовалась. А потом ты вернулся. И что мне теперь делать? Куда бежать? Домой нельзя. Так куда, Аль?