Не так я себе представляла это короткое путешествие, ой, не так!

Маша подвезла нас до самого подъезда. Вложив в руки коллеги несколько купюр, поблагодарила ее за помощь и попрощалась до завтра. Пока я разбиралась с этими моментами, Амджан уже скрылся в темноте подъезда, не став меня дожидаться.

— Это кто еще обижаться должен! — проворчала я, поднимаясь на свой этаж. Идти разбираться с пришельцем по поводу его ухода по-английски не хотелось, уставшее после дороги и насыщенного отдыха тело требовало расслабляющую ванну с пеной.

На ходу срывая с себя одежду, дошла до спальни и привычным жестом ткнула корпус компьютера большим пальцем правой ноги. Системник пискнул и начал загружаться.

— Обижается он! Ишь какой! — не унималась я, усиленно смывая мыло с ладоней. Выключив кран, пригладила мокрыми руками волосы и внимательно посмотрела на полки с различными средствами для мытья. Долго выбирать не стала: взяла первую попавшуюся пенку и, закрыв резиновой пробкой ванну, включила теплую воду.

— А эта змеюка! Вот куда она прет? Босса ей не хватает? Уф! — провела рукой по вспененной поверхности воды. Наблюдая за радужными бликами мыльных пузырей, впала в неконтролируемый медитативный транс, из которого меня вывел звонок в дверь. Вздрогнув, вытерла мыльные руки о полотенце и бросила быстрый взгляд в зеркало.

Черт! Я же голая!

Осторожно дошлепав до двери, посмотрела в зрачок, одновременно с этим спрашивая:

— Кто там?

— Сонь, это мама.

Я уже и так видела, что за дверью стояла моя родительница. Выдохнув с облегчением и каким-то разочарованием (я что, действительно ждала увидеть там Амджана?), ответила маме:

— Сейчас, секунду! Накину халат!

Мама не ответила, терпеливо ожидая пока я смогу ее впустить внутрь.

Дернув с крючка коротенький шелковый халатик, накинула его прямо на голое тело и поспешила открыть маме.

— Ты только приехала? — спросила мама, обнимая меня.

— Да, вот ванну себе делаю, — кивнула в сторону шума, доносящегося из только что покинутой комнаты.

— Тогда бегом мыться! — улыбнулась мама, придав мне ускорения шутливым шлепком под зад. — Я пока чай приготовлю.

— Хорошо, я быстро! — согласилась с мамой и вернулась в мир розовых пузырей. Жаль, но долгое ленивое отмокание придется отложить.

Завершив омовения, вернулась под светлые материнские очи с замотанными в полотенечную чалму волосами.

— Ну что, дочь, рассказывай. Что за парень к тебе повадился? — мама выдала мне в руки чашку со свежезаваренным ароматным чаем и, отломив кусочек печенья, закинула тот себе в рот.

— Пожаловались уже, — картинно вздохнула, опираясь на дверной косяк.

— Не уходи от вопроса. Кто он? У нас с отцом есть повод беспокоиться?

— Нет, мам, все хорошо. Это просто знакомый, который скоро будет работать в нашем журнале.

Мама удивленно подняла брови.

— Новый сотрудник? Уж не ты ли его привела в фирму?

Да, мама отлично знала мой добросердечный характер. Я пожала плечами.

— Амджан будет работать без моей протекции. Я же не в редакторский отдел его запихнула. Это все Олежка.

— Ваш фотограф? — уточнила мама, кивая моим словам.

— Угумс, — ответила, делая глоток. — Так что, как видишь, я ни при чем!

— Слабо в это верится, доченька, — с сомнением ответила мама. — Так, говоришь, его зовут Амджан. Приезжий, что ли?

— О, да! — хихикнула, мысленно представляя весь долгий и утомительный маршрут пришельца.

— Соня? — вот так всегда. Я снова спалилась перед мамой. Ее полный недоверия взгляд остановился на моем лице. — Ты что-то скрываешь. Говори!

— Да ничего я не скрываю, мам! — поставив чашку на столешницу, размотала «чалму» и начала сушить волосы, выигрывая себе немного времени на обдумывание дальнейших ответов. Зная маму, была твердо уверена — допрос только начался.

От неминуемой головной боли меня спас очередной звонок в дверь. Откинув влажные волосы за спину, вопросительно посмотрела на маму.

— Ты с папой приехала?

— Нет, — ответила мама, тут же подбираясь. — Ждешь гостей?

— Никого я не жду, — ответила, кинув маме полотенце. Дойдя до двери, почувствовала странное ёканье в груди. Неужели?…

— Сонь, это я. Открой, пожалуйста!

Я застыла, сжимая дверную ручку. Амджан!

— Доченька, кто там? — вышла из кухни мама, держа в руках мое полотенце.

Я молча открыла дверь, впуская пришельца в квартиру.

— Амджан, знакомься, это моя мама, — повернувшись к маме, представила ей вошедшего мужчину. — Мам, это Амджан.

Посторонилась, пропуская гиганта внутрь квартиры. Мама так и застыла между кухней и коридором с полотенцем в руках. Я улыбнулась.

“Понимаю тебя, мама. Сама прошла через это”.

— Очень приятно познакомиться с Вами, — Амджан протянул руку для приветствия, и мама отлепила правую кисть от влажной розовой махры. Наблюдая за ними, невольно почувствовала себя сидящим в первом ряду зрителем кино. Словно в замедленной съемке смотрела, как Амджан подносит мамины пальчики к губам и невесомо касается их вежливым поцелуем. Как постепенно округляются глаза мамы, и нервно дергаются уголки ее губ.

Как же хорошо, что папа не видит этой сцены!

— Взаимно, — ответила мама, приходя в себя. Кивнув Амджану, она посмотрела на меня. — Доченька, убери полотенце. Я сделаю нашему гостю чай. Или вы предпочитаете кофе?

Последний вопрос она адресовала Амджану, скромно стоявшему между нами.

— Буду рад выпить с Вами чаю, — ответил он, включая природное очарование. Я нервно хмыкнула и забрала злосчастное полотенце, которое, пожалуй, из всех присутствующих только мне мозолило глаза.

Оставив пришельца выкручиваться самостоятельно, решила заскочить в спальню за умершим телефоном. Раз уж Амджан пришел сам, было бы глупо не воспользоваться его мобилкой для связи с ремонтниками.

Когда я вернулась на кухню, моим глазам предстала умилительная картина: Амджан сидел с крайне неловким видом на единственном стуле, а мама кудахтала вокруг него, предлагая то печеньку, то кипяточку подлить, то сахарочку добавить.

— Ма-а-м! — стоя в проходе, сердито посмотрела на родительницу. — Что ты тут устроила?

Мама шикнула на меня, попутно причитая над “бедным несчастным мальчиком”. Я скривилась в саркастической улыбке.

— Амджан, а ну встал! Дай маме сесть!

— Так я и не хотел садиться! — обиженно засопел анимаг. — Меня заставили…