— Вам ли, Сергей Петрович, опасаться плена? Глаз у вас меток, сила богатырская, да и я теперь стреляю недурно. А ежели повстречаем врагов не под силу, так наша-то лодка очень легка на ходу — пусть попробуют потягаться.

Узнав об опасности, Петруша очень испугался, и потребовалось немало усилий, чтобы вразумить его и ободрить. Лисицын избрал огромную сосну на самом краю пролива, и все трое принялись окапывать землю вокруг ее корня и подрубать его разветвления. Потом они повалили дерево в пролив. Вековая сосна так искусно была направлена при падении, что совершенно загородила пролив от входа в него лодок, а огромный корень, выворотившийся с землею, мог служить подтверждением, что дерево опрокинуто в воду бурей. После этого срубили причальный столб и таким образом уничтожили все приметы обитаемости своего острова; наконец притащили к краю бухты единорог, который, зарядив гранатой, Лисицын поставил против самого пролива. Сверх того он зарядил ружье и два пистолета, бывшие в запасе.

— Вот тебе, Петруша, весь наш арсенал. Сиди здесь и не спускай глаз с пролива. Мы с Василием на лодке постараемся выследить неприятеля, если он, конечно, есть.

— Как, вы оставите меня здесь одного? Ни за что, ни за что я здесь не останусь!

— Не капризничай, Петя, — строго сказал Василий, — ты здесь в безопасности и скрыт от вражьих глаз. Нас же только по рукам свяжешь!

— Ни за что я здесь один не останусь!

— Послушай, Петруша, — начал Лисицын, — я охотно взял бы тебя с собой, а Василий остался бы на острове, но только он один может узнать по следам, кто здесь шатается; стало быть, он непременно должен ехать со мной. Тебе же здесь бояться нечего: сиди, спрятавшись за кустами, и наблюдай. Я уверен, никому и в голову не придет ворваться силой в пролив, а если бы вздумали, то, не показываясь из-за кустов, выстрели только из единорога — и все убегут.

— А как не убегут?

— Тогда стреляй из ружья и пистолетов.

— Да они убьют меня прежде, чем я успею выстрелить!

— Пожалуйста, не упрямься, Петруша; здесь ты будешь в совершенной безопасности, а если поплывешь с нами, можешь попасть под град неприятельских пуль или придется вступить в бой на ножах — убежать будет некуда.

Петруша побледнел при упоминании о пулях и ножах.

— Лучше я останусь на острове, Сергей Петрович, — опустил он голову.

— Тогда, Петруша, исполни в точности все, что я тебе скажу. Запри собак в сарай, принеси сюда побольше пищи и питья и не отходи от орудия; почаще посматривай на пролив сквозь кусты и на Ореховый остров, где мы спрячемся. Если будет нужно, оттуда и подадим тебе помощь в случае беды. Без крайней надобности ты не стреляй, враги могут и назад уплыть, не трогая сосны в проливе. Тогда только начинай стрелять, когда они станут дерево рубить.

Когда Петруша обещал все в точности исполнить, Лисицын и Василий, захватив оружие, военные и съестные припасы, поплыли к северному берегу озера.

— Может, понапрасну мы так всполошились? — засомневался Василий.

— Даже если наши опасения окажутся напрасными, всегда благоразумнее предпринять меры предосторожности, чем сложа руки ожидать событий. Мудрый человек всегда должен предполагать худшее, чтобы не впасть в ошибку.

— Как же можно загадывать наперед?

— Не загадывать, а, предположив самое дурное обстоятельство, найти средство уничтожить его. Например, если бы пришлецов оказалось много, было бы благоразумно отвлечь их от Приюта, принудив гнаться за нами в Архипелажное озеро и потом в Алмазную реку. С каторжниками же нужно вступить в открытый бой, заставить их удалиться за Алмазную реку и отнять у них лодку. Когда же это заблудившиеся русские охотники, мы обязаны оказать им братскую помощь.

— А как же отличить человека злого от доброго, будь он и не каторжник? Чужая душа — потемки.

— Всякий заблудившийся странник должен возбудить наше участие, стоит только вспомнить, в каком положении мы сами находились некоторое время назад. Даже каторжники имеют право на сострадание! Для чего же мы называемся христианами, как не для того, чтобы во всем подражать Господу нашему Иисусу Христу?!

— Воистину так, — заключил Василий, трижды перекрестясь.

Они подъехали к причалу и выскочили на берег. При первом взгляде на следы Василий объявил, что они принадлежат китайцам. Храбрецы наши решили сперва осмотреть озеро вокруг Приюта и поплыли с западной стороны его. Обогнув весь остров и никого не встретив, они направились к ближайшему лесному островку, лежавшему в трехстах саженях от Приюта. Проплыв вдоль левой его стороны и едва завернув на правую, они увидали лодку китайцев, которая далеко впереди них плыла прямо к Приюту.

Укрыв свою лодку в прибрежном кустарнике, охотники сошли на остров, покрытый преимущественно частым орешником, потому и в дневнике Лисицына он назван Ореховым. Спрятавшись у самой кромки берега, противоположного Приюту, они имели полную возможность следить за неприятелем, а в случае надобности атаковать его с тыла, если бы Петруше угрожала опасность.

Лодка китайцев была узкая, длинная, с резной кормой и носом, украшенным крылатым драконом. В ней сидело двадцать человек, не считая рулевого и начальствующего мандарина, над которым слуга держал огромный зонтик. Все люди были вооружены уродливыми ружьями без штыков и пиками с маленькими топориками близ острого конца. Их тонкие длинные усы и остроконечные шляпы с широкими полями показались нашим наблюдателям очень смешными. Подплыв к Приюту чуть левее причальной бухты, они направились вокруг, внимательно рассматривая берега.

Когда китайцы скрылись из виду, Лисицын и Василий держали совет: оставаться им на Ореховом острове или соединиться с Петрушей, на храбрость которого надеяться не приходилось. Доводы Лисицына увенчались успехом — товарищ его согласился остаться на месте наблюдения и действовать по обстоятельствам. Их план заключался в том, чтобы обратить внимание неприятеля на себя и отвлечь его в Алмазную реку. Для ободрения мальчика, они знаками дали ему знать, что находятся поблизости и готовы прийти на помощь в случае нападения на него китайцев.

Прошло более десяти часов, пока китайцы обогнули остров. С приближением неприятеля к проливу, ведущему в бухточку, солнце закатилось за горизонт. Лисицын хорошо видел в подзорную трубу,