– Надеюсь. А есть такая кнопка, которой можно заблокировать реальность? Я бы сейчас не отказалась.

– Солнцезащитные очки. Очень большие солнцезащитные очки, – советую я. – Нет, погоди, есть вариант получше. Щит.

Мне не помешает иметь один дома, чтобы обороняться от Рида.

Вэл обдумывает мое глупое предложение, и ее губы невольно растягиваются в улыбке.

– Наверное, будет не очень удобно повсюду таскать с собой такую штуку?

– Нет, это гениальная идея. Давай запатентуем ее и будем зарабатывать миллионы.

– По рукам! – она протягивает мне ладонь, и я хлопаю по ней своей.

– Боже, Вэл, по-моему, ты самое лучшее, что случилось со мной с тех пор, как я сюда переехала!

– Знаю. – В ее глазах зажигается озорной огонек, она косится на футбольную команду, а потом опять поворачивается ко мне. – Давай пойдем на сегодняшнюю игру.

– Нет уж, спасибо! Беру назад все хорошие слова, сказанные в твой адрес.

– Почему нет?

– Во-первых, не люблю футбол. Во-вторых, не хочу болеть за людей, которые мне не нравятся. В-третьих, пусть весь Астор-Парк, за исключением тебя, конечно, сгорит в аду.

– Заезжай за мной в половине седьмого.

– Нет, я не хочу идти на матч.

– Ой, ну ладно тебе! Нам обеим нужно отвлечься. Тебе – от Рида, мне – от Тэма. На игры «Райдерс» ходят все. Найдем себе кого-нибудь, чтобы залечить наши разбитые сердца.

– А мы не можем просто съесть огромную банку мороженого?

– Убьем сразу двух зайцев. Полакомимся мороженым, а кто-нибудь полакомится нами.

Она игриво шевелит бровями, и я начинаю смеяться, хотя внутри все протестует. Я хочу, чтобы ко мне прикасался только Рид. Лживый ублюдок. Проклятье! Может, мне и в самом деле нужно отвлечься.

– Ладно, уговорила.

* * *

– Вылезай из машины, – позже тем же вечером приказывает Вэл, выбираясь с пассажирского сиденья. – Я хочу взглянуть на твои шмотки.

– Увидишь, когда доберемся до стадиона.

– Ты делаешь это, чтобы Рид кончил в свои футбольные штаны или чтобы разозлить девчонок из Астор-Парка?

Я не обращаю внимания на упоминание о Риде. О чем я точно не думала, так о том, чтобы заставить его сходить с ума от ревности. Не-ет. Определенно нет.

– Ты сказала, что я должна выбрать себе нового парня. Так вот, это мой наряд охотницы на мужчин, – я показываю рукой на свою одежду.

На мне полосатые гольфы, натянутые поверх черных легинсов, и старая футболка с номером, которую я нашла в секонд-хенде, заехав туда после школы. Заправить футболку в легинсы и при этом не выглядеть так, словно в трусы напихали кучу носков, невозможно, поэтому я купила большой черный ремень и застегнула его вокруг талии.

Две небрежно заплетенные косы и широкие темные полосы под глазами – я нанесла черную подводку поверх толстого слоя праймера, чтобы она не растеклась, – завершили мой образ футбольной болельщицы в духе пинап.

– Я имела в виду одного парня, а не всю команду, – иронично замечает Вэл. – Но, наверное, это мне даже на руку. Ты выберешь того, кто тебе понравится, а остальные достанутся мне.

– Очень смешно.

– Я серьезно. Мне кажется, нам не обойтись без двойной охраны. Даже думать боюсь, что выкинут девчонки, когда увидят тебя.

Опасения Вэл оказываются не ненапрасными. Когда мы проходим мимо зоны, где девушки футболистов и родители ждут игроков, выбегающих на поле из раздевалки, все девицы так и сверлят меня злобными взглядами.

Из толпы до меня доносится несколько оскорблений: «шлюха», «дешевка», «чего от нее еще ожидать».

– Эти курицы так завидуют тебе, что сегодня им даже не придется засовывать себе два пальца в рот, – ехидничает Вэлери. – Зависть избавит их от лишних калорий.

Я пожимаю плечами.

– Я слышала слова и похуже. Мне все равно.

– Вот и правильно. Всю следующую неделю нас будет окружать целая команда развратных футболистов.

– Тогда мне придется перевести игру на более высокий уровень, – я не против бросить вызов.

Мы подходим к секции, где сидят ученики Астор-Парка, но Джордан дает нам от ворот поворот.

– Вам нельзя сидеть с нами, – объявляет она.

Я закатываю глаза.

– Почему? Я недостойна сидеть на ваших драгоценных трибунах?

– И поэтому тоже, – она усмехается. – Но еще потому, что вы не в тех цветах.

Я оглядываю остальных учеников и понимаю, что она права. Все они рассажены так, чтобы цвета футболок образовывали золотистую букву «А» на черном фоне. На мне футболка белого цвета, а Вэл одета в серый вязаный свитер. На Джордан черный комбинезон, но для полного образа «госпожи» ей не хватает кнута и стула.

– Наверное, мы не получили записки про дресс-код.

А такая должна была быть, потому что как иначе все остальные так идеально оделись для придуманной Джордан схемы? Я невольно восхищаюсь ею. Было непросто проконтролировать, чтобы несколько сотен учеников надели одежду нужного цвета в зависимости от того, где они сидят.

– Может, тебе иногда стоит заглядывать в аккаунт Астора в Snapchat.

И Джордан отворачивается от нас, махнув блестящими волосами.

Я даже не знала, что у Астора есть аккаунт в Snapchat.

– Пойдем, – тянет меня за руку Вэл. – Сядем в секции родителей.

Мы находим места на самом верху, где можно спокойно поесть попкорн и не притворяться, что болеем за «Райдерс».

– Боже, во что одета Джордан? – хихикаю я. – Она подрабатывает госпожой Садомазо?

– Нет, – Вэл закидывает в рот несколько штучек попкорна. – В перерыве перед группой будет выступать танцевальная команда, так что, наверное, это у них такие костюмы.

Она оказывается права. В перерыве Джордан и компания показывают представление, во время которого так эффектно трясут своими мягкими местами, что у меня появляется желание сунуть им в сумки визитки стриптиз-клуба – на случай, если вдруг их трастовые фонды когда-нибудь иссякнут.

– По крайней мере, по пятерке баксов чаевых они бы получили, – шепчу я Вэл, прикрываясь рукой.

– Всего пять долларов? Я бы хотела получить от парня как минимум двадцатку, прежде чем раздеваться.

– Да ну? Ты раздеваешься бесплатно, – дразнюсь я.

Вэл как-то проговорилась мне, что склонна к эксгибиционизму. Когда мы ходили на вечеринку в клуб «Мунглоу», Вэл заставила меня танцевать в клетке, подвешенной к потолку.

– Ну да. Но не стала бы возражать, если бы мне заплатили, – она задумчиво смотрит на меня. – Сколько, говоришь, ты зарабатывала в этих клубах?