— Не надо такси, у меня машина недалеко на стоянке. Я быстро!

Ольга поднялась на свой этаж, открыла дверь, вошла. У порога валялись небрежно скинутые чужие туфли на высоченной шпильке. Ольга на таких не то что ходить — смотреть на них не могла, сразу ноги болеть начинали. Дальше валялись: крошечная черная юбочка, газовая блузка, лифчик, трусики. Идя по этим одежкам, как Мальчик-с-пальчик по камешкам, Ольга вышла к Жориной комнате. Из-за закрытой двери слышались постанывания и ритмичный стук тахты.

— Жора, — крикнула Ольга в закрытую дверь, — когда кончишь, выйди, пожалуйста, на кухню, разговор есть.

И пошла ставить чайник Через три минуты на кухню выскочил взъерошенный Жора в одних трусах.

— Чай пить будешь? — Ольга мотнула головой в сторону стола, где стояли три чайных чашки. — И подругу свою пригласи. Где ты ее взял?

Мы в клубе познакомились, а что? — выступила из-за спины Жоры девушка в Ольгином махровом халате. На вид — совсем молоденькая, почти ребенок.

— Это в заведении Потехина, что ли, на улице Ленина?

— Да, а что?

— Ничего, приличное место, я про него писала. Значит, восемнадцать вам уже есть. Да вы садитесь, как вас зовут?

— Жанна!

— Садитесь, Жанна, к столу, сейчас чайник закипит. И ты, Жора, садись. Только оденься сначала, а то неудобно в трусах при дамах.

Жора дико взглянул на Ольгу и исчез.

— Жанна, вы давно знакомы с Жорой?

— Уже два месяца! Он такой... заботливый! Заботливый Лобанов вернулся одетый в спортивный костюм и уселся за стол рядом с Жанной. На плите засвистел чайник, и Ольга потянулась было за ним, но Жора перехватил:

— Я сам!

— Ты что, боишься, я тебя обварю? Или Жанну? Неужели за десять лет жизни со мной ты так плохо изучил меня?

Я тебя слишком хорошо изучил! Слишком хорошо! Ты слабая, безалаберная, вздорная баба, отвратительная хозяйка и дрянная мать! Я старался сделать из тебя человека, но я больше не могу, я устал! Я устал жить с холодной равнодушной бабой, которая гуляет за моей спиной и позволяет своим любовникам названивать в мой дом!!!

— Бедный, — сказала Ольга, — как же тяжело тебе было радом со мной все эти годы. Жанна, вы любите его?

— Да, очень! — и Жанна с вызовом прижалась к лобановскому плечу: мое!

— Тогда будьте счастливы. — Ольга оглядела кухню, увидала свою чашку с трещинкой и сунула ее в сумку, которая, оказывается, так и болталась у нее на плече. — Жанна, халат я вам дарю. Остальные вещи я соберу завтра. Жор, постарайся после двух быть вне дома. И будьте счастливы.

Ольга вышла из подъезда — внизу, у машины, курил Игорь. Он подался ей навстречу:

— Ты не сказала номер твоей квартиры. Пошли, помогу сумки вынести.

— Игорь, сегодня я без вещей — завтра за ними приеду. Поехали отсюда.

Ольга села в сухановскую «тойоту» на переднее сиденье. Суханов уселся за руль, завел машину, вырулил со двора и поехал мимо автовокзала, мимо автобусного парка, мимо магазина «Детский мир» и дальше, из города.

— Игорь, а куда мы едем? Кататься?

— Мы едем домой.

— А где у нас теперь дом?

Тут такое дело... Помнишь, я тебе говорил про тридцать тысяч долларов? Я тебя обманул, у меня нет этих денег!

— Ты их пропил?

— Я на них дом купил. Я тебе покажу.

— Какой дом? Где?

— Потерпи немного, ты все увидишь.

— Ладно. А ты мне пока расскажи, где тебя Гудков отыскал.

— Мы с ним познакомились на даче у общих знакомых. Гудков мне очень хорошие условия предложил — зарплата, подъемные, бесплатный проезд в Москву и обратно. А за это, мол, будешь свои связи задействовать, чтобы в центральных газетах почаще про Магадан писали. Я не сразу согласился, раздумывал. С одной стороны, очень хотелось пожить на Колыме, фактуры для книги набрать. С другой стороны, я видел, что Гудков — непростой человек.

— Непростой. А когда ехать решился?

— Когда мы с тобой на медведя в зоопарке смотрели. Помнишь, отплясывал? Ты так смеялась тогда, такой была молодой, красивой, настоящей! Ты знаешь, я понял тогда, что ты — моя женщина.

Я тоже тогда, наверное, поняла, что ты — мой мужчина. Но боялась поверить, боялась себе в этом признаться. Знаешь, когда десять лет живешь в болоте, то привыкаешь дышать его вонью и начинаешь считать это самым обычным воздухом. А ты мне устроил сквозняк.

— Не сквозняк, а ветер перемен.

— Все равно страшно. Слушай, а можно я сяду за руль?

— Садись.

Ольга села, и сразу же сухановская «тойота» показалась ей старой знакомой. Она легко слушалась руля, повиновалась Ольгиной ноге, нажимающей на педаль газа, послушно разгонялась и послушно тормозила. Чудо, а не машина!

«Чудо» ходко неслось в сторону аэропорта, и через двадцать минут возле поселка Солнечный Суханов попросил:

— Оль, сверни здесь направо и поезжай до конца дороги, к сопкам.

— Игорь, ты купил дом здесь?! Возле Солнечного?

— Да.

Ольге с трудом верилось в такое совпадение. Она же мечтала жить здесь, в стороне от промозглого Магадана. И Суханов купил здесь дом!

Игорь попросил затормозить возле самого крайнего коттеджа. Коттедж сиял новыми деревянными боками, новыми прозрачными окнами, новенькой зеленой крышей. Он замечательно вписался между лиственницами, и замечательно смотрелся на фоне сопки. И калитка во двор была замечательной, и дорожка, выложенная из пятиугольных плиток, — тоже. Игорь провел Ольгу по замечательной дорожке, открыл дверь в замечательный дом:

— Заходи!

Ольга перешагнула через порог. В окна холла било закатное солнце, и его лучи рисовали на свежем дощатом полу желтые квадраты. Стены тоже были обшиты деревом. И лестница на второй этаж сделана из дерева. И пахло в этом доме хвоей, солнцем и счастьем.

— Оль, ты почему молчишь? Тебе не нравится?

Ольга прошла через холл, навстречу солнечному свету, вышла на просторную застекленную веранду и уселась на ступеньках лицом во двор.

Она смотрела на рябину, которая росла у самого крыльца и протягивала к ней свои ветки в круглых листочках, на группку лиственниц, шушукавшихся справа возле забора, на кусты шиповника, который хоть и начал уже отцветать, но все еще был усыпан крупными розовыми цветками. Смотрела на сопку, которая начиналась близко-близко, — только перейти ручей, невидимый за забором. За сопку зацепилось закатное солнце и, похоже, решило устроиться на ней на всю белую северную ночь.

— Оль, скажи что-нибудь. — Суханов присел рядом на крыльцо.