— Здравствуй, папа, — тихо сказала я.

— Здравствуй, дочка, — он, наконец, решился и сделал несколько шагов в мою сторону. — Что-то случилось?

— Нет, — так же тихо ответила я. — Со мной всё в порядке. Просто, в очередной раз я решила посмотреть, что делает за окном печальная осень.

Я почувствовала, как его руки легли мне на плечи, и губы прикоснулись к моему затылку.

— Ты просто устала, Джина, — шёпот прошелестел нежным воркованием голубя. — Устала жить в ожидании. Вчера опять навалилось столько дел… Я пробовал дозвониться несколько раз, но внизу телефон был все время занят…

— Не оправдывайся, пап, — я тяжело вздохнула. — Я всё прекрасно понимаю.

Он медленно развернул меня к себе, и в первый раз я увидела близко его лицо. Нет, он ещё совсем не старый, и кожа довольно гладкая и упругая, несмотря на сеточку морщин возле глаз.

Только вот шрам… Он делает его старше. Ужасный след какого-то жуткого происшествия…

— Папа, — в мимолётном порыве я дотронулась рукой до его обезображенной щеки. — Откуда у тебя этот шрам?

— Попал в одну неприятную историю, — улыбнулся он. — Я тебе как-нибудь потом расскажу.

— Ты слишком многое откладываешь на «потом», — укоризненно прошептала я.

— А куда торопиться? — отец слегка отстранил меня, но рук с плеч не убрал. — Джина, пойми, у тебя сейчас такое состояние, что лучше обо всем узнавать постепенно. Организм ещё слишком слаб. Скоро тебя выпишут, и у нас будет возможность проводить вдвоём гораздо больше времени.

— Хорошо, — я сделала шаг назад, освободившись от его объятий. — Ты должен поступать, как считаешь нужным. Что ты мне расскажешь сегодня?

— Ты какая-то странная, — было видно, что он занервничал.

— Нет, папа, просто настроение непонятное. Давай не будем терять времени — у нас его и так постоянно не хватает. Ты опять начнёшь собираться и торопиться на самом интересном месте.

— Давай, — согласился он.

Я опустилась на кровать и жестом указала ему на табурет. Он немного постоял, над чем-то сосредоточенно размышляя, потом рассеяно засунул руки в карманы пальто, посмотрел на меня долгим, загадочным взглядом и таинственно улыбнулся.

— Я совсем забыл, что у меня для тебя есть подарок.

Он извлёк из кармана маленькую цветную коробочку и протянул мне.

— Что это? — изумилась я.

— Открой, — в уголках глаз вновь появилась знакомая сеточка. — И всё поймёшь сама.

Я почувствовала, как на лице появляется радостная улыбка идиотки, но обращать на неё внимания было некогда. Я быстро вскрыла упаковку и вытряхнула содержимое.

На раскрытую ладонь выпал новенький сотовый телефон. Я видела подобные много раз по телевизору.

— Ты умеешь им пользоваться? — спросил отец, и я покачала головой. — Давай покажу…

Когда с обучением было покончено, отец удовлетворённо хмыкнул, отошёл к окну и достал сигарету.

— Теперь, я думаю, проблема связи отпадает, — он выпустил изо рта голубоватую струйку дыма. — А то я вчера, честно говоря…

— Большое спасибо, папа, — прошептала я. — А мне разрешат его иметь при себе?

— Я уже договорился, — сеточка появилась вновь. — Так что можешь не волноваться. Да!

Он достал из кармана пальто длинный чёрный шнур.

— Это для подзарядки, чтобы батарея не садилась.

— Спасибо, — я положила шнур в тумбочку.

Грустное настроение, с которого начался сегодняшний день, потихонечку отпускало. Отец всё-таки приехал, привёз подарок, чего ещё можно пожелать?

Я вспомнила, как он меня обнял, и невольно вздрогнула.

— Что с тобой? — отец это заметил.

— Пустяки, — я рассеянно улыбнулась и постаралась придать лицу лёгкую беззаботность. — По всей видимости, это остаточные явления. После аварии болезнь начала прогрессировать, много чего происходило…

— А сейчас? — в его голосе послышались тревожные нотки, но глаза оставались спокойными и прозрачными. — Сейчас что-нибудь беспокоит?

— Наверное, нет, — немного подумав, ответила я. — Неделю назад были жуткие боли в желудке, но, к счастью, они закончились.

— Сами прошли? — тревога в голосе отца продолжала нарастать. Но глаза!

Их, выражение нисколько не изменилось!

— Нет, — я боязливо оглянулась по сторонам и понизила голос. — Мне кажется, все дело в таблетках…

— В каких таблетках? — не понял отец.

— В тех, которые мне давали, — я с таинственным видом приложила палец к губам. — Когда я перестала их принимать, боли сразу же прекратились…

— Джина, — голос отца стал ровным и прозрачным, как и глаза. — Я что-то никак не пойму, ты перестала принимать таблетки?

— Да, — улыбнувшись, кивнула я. — Поверь, папа, они совершенно ни к чему. Я даже начала кое-что вспоминать и…

— И что? — резко перебил он. — Что ты вспомнила?

Я уже открыла рот, чтобы рассказать ему об этом, но что-то меня остановило. Что-то не понравилось мне в его интонации, в его интересе, который он так внезапно проявил.

— Да ничего особенного, — сказала я как можно более спокойным тоном.

— Вспомнила, какого цвета у меня была машина…

— А ещё? — карие глаза отца сузились.

— Больше ничего, — я опустила взгляд. — Правда, папа…

Похоже, мой ответ не особо его удовлетворил.

— Поразительное легкомыслие! — с притворной строгостью произнёс он. — Да, Джина, ты поступаешь, словно маленький ребёнок!

— Но, папа… — жалобно выдавила я.

— Ты перенесла серьёзную операцию! Когда врачи выписывали тебе эти лекарства, они знали, что делали!

Я уже начала жалеть, что вообще ему всё рассказала.

— И что теперь? Ты вообразила, что твоё плохое самочувствие связано с этими препаратами? А как же курс лечения? Скоро консилиум по твоей выписке, что произойдёт, если результаты анализов окажутся отрицательными? Что сейчас прикажешь делать? Идти к главному и просить, чтобы он тебе назначил новые, на твой взгляд, безобидные таблетки?

— Папа! — мои глаза широко распахнулись. — Папа, ты что — сумасшедший?

От этого слова он странно пригнулся.

— Ты считаешь, что я все рассказала для того, чтобы ты пошёл к главному врачу? Ты считаешь, что из-за этих чёртовых таблеток я не долечусь и останусь ненормальной? А ты? Ты сам после таких слов нормальный?

Он нервно потушил сигарету в цветочном горшке.

— Мне пора, Джина, — ворчливо бросил он. — Надо все хорошенько обдумать. Поверь, я очень беспокоюсь за тебя. Я не хочу потерять тебя после того, как только что нашёл. Правда, мне надо идти.