— Не знаю, может быть, и нет…

— Полагаешь, на него так повлияли манильские впечатления?

Костя молча пожал плечами.

— Формально нашей целью было только показать ему празднование Пасхи и распятие фанатиков, — произнес хриплый встревоженный голос. — Мы думали, что это подействует на него положительным образом. Никто не мог предполагать, что он сам, добровольно захочет испытать крестные муки. Если он решился на такое — значит, это было ему нужно… Не будем напрямую связывать его переживания в Маниле и убийство или самоубийство генерала. Вот что, Костя…

— Да?

— Пусть отдел конфиденциальной информации займется этим. Пускай выяснят, где он был в день смерти Карташова, что делал, каково было его психофизическое состояние. Мы будем держать это дело на контроле. Может, нам все это еще пригодится…

— Хорошо, — ответил Костя и, немного успокоенный, вышел из кабинета.

А в душном воздухе кабинета вновь заструились к потолку кольца табачного дыма от черешневой трубки. И вновь зашелестели пожелтевшие страницы энциклопедии.

Пронзительный междугородный звонок раздался в доме Марушкиных около шести часов утра. Лидия как ошпаренная подскочила на кровати. Ее охватила паника. Первой мыслью было: «Что-то случилось с детьми».

В трубке булькал и переливался всеми баритональными оттенками незнакомый мужской голос:

— Лидия Павловна? С вами говорят из Лос-Анджелеса, по поручению кинорежиссера Роберто Мадзини. Господин Мадзини готовится снимать новый фильм и хотел бы пригласить вас на пробы.

«Это розыгрыш, — уверенно решила Лидия и тут же спросила себя: — Но какая сволочь может меня так разыгрывать?»

Рокочущий голос не давал ей опомниться:

— Сценарий пока не готов, и мы не можем вам его прислать… Вкратце, главная героиня — страдающая женщина, разочаровавшаяся в любви, прекрасная и гордая, как вы… Гонорар по соглашению с продюсером… Заключение контракта на съемки… Билеты в Лос-Анджелес уже заказаны… Я жду вашего ответа…

— Послушайте, — наконец сумела вставить Лидия севшим со сна голосом. — Что за шутки?

Она хотела было бросить трубку, но в последний момент остановилась. Голос умолял:

— Фотография в журнале… Господин Мадзини, когда увидел вас… Он сказал мне: «Или эта русская, или никто!» Умоляю, верьте мне! Он убьет меня, если узнает, что вы отказались! Он такой горячий человек! У него папа неаполитанец, а мать сицилийка… О синьора, сжальтесь над бедным секретарем, не лишайте меня жизни и работы.

Невидимый секретарь режиссера Мадзини знал любимую мозоль у женщин, на которую нужно давить, чтобы добиться успеха. Эта мозоль — жалость. Тактический ход секретаря возымел успех.

— Ну хорошо, хорошо, — растерянно проговорила Лидия Марушкина, нашаривая ногой оказавшуюся под диваном тапочку. — Я подумаю…

— Мама миа! — восторженно завопил в трубку секретарь. — Дольче вита, каста делла маре! — И тут же перевел эту абракадабру: — Вы божественная женщина, синьора Маручкина! Мадонна! Грациа, синьора, грациа! Я передам ваше согласие синьору Мадзини! Он будет счастлив! Он вам позвонит! До свидания, белла синьора!

В трубке забулькали короткие гудки.

Недоумевая, Лидия застыла у телефона с трубкой в руке и в одной тапке. Было не ясно, правда ли то, что она слышала, или ей приснился странный сон. «Кто бы мог меня разыграть», — думала она и приходила к единственному выводу: никто. У нее нет друзей, а ее знакомые — люди малоостроумные и на подобные выходки не способны. Тогда оставался один вывод: все это было правдой.

Лидия рухнула на кровать со счастливой улыбкой на лице: неужели она будет сниматься в кино? Нет, конечно, все это еще не наверняка, ведь предстоят пробы… Она может не подойти на роль, режиссер может найти более молодую и, уж конечно, более опытную актрису, ведь, кроме как в школьных спектаклях, она никогда не играла. Ее блуждающий по комнате взгляд упирался в собственную фотографию, и от неуверенности она вновь переходила к восторгу: ведь она не профессиональная фотомодель, но попробовала — и получилось! Получилось с первого раза! Может быть, и в кино она справится?

Лидия попыталась выяснить, кто такой этот голливудский режиссер, итальянец Роберто Мадзини. Однако все киносправочники хранили гробовое молчание относительно этого деятеля культуры. Попытки выяснить что-нибудь у знакомых киноведов, с которыми ее супруг в рекламных целях поддерживал теплые отношения, также не принесли успеха. Один кинознаток неуверенно пробормотал, что это, кажется, тот самый режиссер, который с риском для жизни снял знаменитый фильм о брачной жизни львов в африканской саванне. Другой же самоуверенно утверждал, что это вообще не режиссер, а какой-то кардинал, очевидно путая Мадзини с Мазарини.

Однако напрасно Лидия строила воздушные замки и грандиозные планы относительно своего сногсшибательного голливудского успеха. Напрасно до звона в ушах делала мостики и растягивала сухожилия в бесконечных шпагатах. Напрасно она принимала ванны из птичьего молока и делала на ночь клизмы для радикального улучшения цвета лица — ей больше никто не звонил. Роберто Мадзини забыл ее, так и не узнав. Синяя птица счастья поманила своим блестящим оперением, прокурлыкала слова надежды и скрылась в неизвестном направлении, прошумев искусственными крыльями.

Если это розыгрыш, думала Лидия, то он бы непременно продолжился — неведомый шутник захотел бы довести до конца свою затею. Он захотел бы насладиться ее разочарованием. «Может быть, это Влад, его шутки?» Сердце женщины учащенно забилось от ненависти и приглушенной временем любви.

Факт, что затея с кино закончилась, так и не успев начаться, говорил о том, что звонок был самым настоящим — и тем обиднее было Лидии, что продолжения прекрасной сказки не будет.

Но продолжение прекрасной сказки не заставило себя ждать.

Маленький человечек с куриным клювом вместо носа и обезьяньей мордочкой вместо лица был так суетлив и так настойчив, рассыпал такие комплименты, что Лидия сначала приняла его за брачного афериста. Он находил для ее внешности такие пышные сравнения, что у нее мутилось в голове.

В заключение этот тип положил перед ней на заляпанный кетчупом столик кафе, где они договорились о встрече, контракт с международным модельным агентством и, не дав даже минуты на размышление, заставил подписать его. (Маленький человечек с куриным клювом был раньше квартирным маклером и славился такой силой убеждения, которая порой позволяла ему поменять комнату без отопления на Колыме на трехкомнатные хоромы в центре Москвы. Теперь он выполнял разовые поручения фирмы «Нескучный сад».)

В результате своих необдуманных действий Лидии поневоле пришлось нанять даму, которая три раза в неделю учила ее с грацией королевской кошки держаться на подиуме и ходить, вывинчивая ноги на двенадцатисантиметровых каблуках. Через месяц непрерывных упражнений, небольшого семейного скандала и трехдневной истерики, вызванной собственным страхом, Лидия улетела в Лондон для участия в показе зимней коллекции новомодного Галиани. Правда, подруга Лолита, «случайно» узнавшая о стремительной карьере своей соседки по даче, решила испортить ей настроение репликой: