Анита отшвырнула в сторону замок с торчавшим из него обломком ключа и взялась за скобы люка. Потянула на себя. Сил не хватало – люк точно примерз к полу. Тогда она схватила подвернувшуюся под руку каминную кочергу, кое-как поддела неподатливую крышку, навалилась на импровизированный рычаг всей своей не такой уж большой массой. Ура! – крышка отделилась, теперь ее можно было откинуть. И вот – перед Анитой предстал черный зев, из которого пахнуло плесенью и крысиным пометом.

Преодолев отвращение, Анита пролезла в люк и нащупала носком ноги каменную ступеньку. Лестница! Она оказалась короткой. Свет, пробивавшийся через открытое отверстие, осветил узкий коридор. Идти по нему можно было лишь пригнувшись. С низкого потолка капала вода, Аните чудился шелест крыльев летучих мышей. Она сделала шагов десять и уперлась в шероховатую стену, сложенную из плоских глыб, отчего та напоминала многослойный блинный пирог. В стене не было ни единого намека на дверь. Наскоро обшарив ее, Анита двинулась по коридору в обратную сторону, осматривая и ощупывая боковые грани тоннеля. Ничего!

Она остановилась под люком в замешательстве и недоумении. Может быть, в этом холодном подземелье некогда хранили провиант для гарнизона, оборонявшего крепость? Но коридор был слишком тесен, походил не на хранилище чего-либо, а скорее на лаз, куда-то ведущий. Такой лаз просто не имел права заканчиваться тупиком! Об обвале не могло быть и речи – следовательно, этот подвал был именно так и задуман его создателями. Для чего?

Поразительно, но в состоянии умственной и душевной сумятицы Анита не теряла счет времени. В голове отчетливо тикал хронометр, извещавший, что до появления Бетти оставалось минут пять, много семь. Анита вернулась к торцевой стене коридора, еще раз тщательно обследовала ее, даже присела на корточки, надеясь увидеть если не дверцу, то, быть может, лазейку. И тут до ее слуха донеслись голоса. Глуховатые, но вполне различимые, они просачивались откуда-то из-за стены. Анита нащупала пальцами выемку – как раз по величине уха. Прижалась виском к стене, стала вслушиваться.

Говорили двое мужчин, голоса были ей не знакомы. Диалог велся по-венгерски, что было более чем естественно в здешних краях. Попав в плен, Анита принялась усердно изучать этот язык, знала, что понадобится. Основной ее учительницей была Бетти, она не получила на сей счет никаких запретов от своего руководства и с охотой давала уроки понятливой «панычке» (так, на малороссийский манер, именовала она госпожу-невольницу). Но за те несколько дней, что длились занятия, Анита, даже с ее лингвистическими способностями, успела выучить лишь полсотни слов и десятка полтора употребительных речевых конструкций. Этого было мало, чтобы понять, о чем переговариваются незнакомцы за стеной. Однако даже то немногое, что удалось уловить и перевести, серьезно насторожило Аниту.

– Из Токая… красный… Паскевич… не удалось… – бубнил один голос, принадлежавший мужчине в летах.

– Красный… убить… всех русских… он сможет… Пора! – отвечал ему второй, помоложе, с интонациями, которые Анита уже где-то слышала.

Она догадалась, что собеседники находятся в подземном каземате, куда можно попасть не через южную башню. Вероятнее всего, каземат в мрачные годы Средневековья использовался в качестве тюрьмы для узников. Эдакий каменный мешок под землей. А отсюда, из этого коридорчика, за заключенными можно было незаметно подсматривать и подслушивать их разговоры. Вот и щелка рядом с выемкой, похожая на дверной глазок. Анита приникла к ней и увидела камеру, заставленную химической посудой и приспособлениями. Посреди камеры стоял дубовый стол, за ним сидели те двое. На столе стояла одна-единственная свеча. Света она давала немного, и это мешало разглядеть беседующих. Анита удостоверилась только, что один из них, тот, что сидел справа, в самом деле стар: обвислые усы, сплетающиеся с длинной седой бородой, такие же серые космы, придающие ему вид сказочного лешего. Кого-то он ей напомнил… но кого? Она видела здесь уже много людей, вспомнить вот так, сразу, не получилось. Зато второй… о, второго она бы узнала, даже если бы он был загримирован, как балаганный актер! Волчий оскал Михая, отдающего приказ о повешении, ей не забыть ни за что на свете…

– Кошут не одобрит… – покачал головой пожилой. – С его благородством…

– Ему никто не скажет, – возразил Михай, и дальше потекла череда непонятных слов, из которых Анита разобрала лишь «единственная возможность» и «спасем родину».

То, что говорилось в подземелье, не предназначалось для чужих ушей. Не для того забралась эта парочка так глубоко, чтобы дать себя подслушать. Не знали они, видимо, о хитром коридорчике или же надеялись, что никто не наткнется на люк, сокрытый под завалами мебельного старья.

Хронометр в голове тикал все громче и беспокойнее. Аните ужасно хотелось дослушать разговор, выловить из потока цокающей речи еще что-нибудь понятное, но время, время… Опасность быть застигнутой за подслушиванием важных секретов заставила ее выпорхнуть из люка и закрыть крышку. Анита торопливо всунула в скобы расколотую дужку и наспех набросала сверху бренные останки стульев и столиков. Глянула в окно. Бетти на дороге уже не было – значит, та топала через двор ко входу в башню. Анита выскочила из комнаты, плотно закрыла дверь. Вряд ли служанке взбредет в голову дергать дверную ручку – знает же, что все, кроме двух верхних комнат, заперто.

А вот и она, легка на помине. Залязгала ключом в наружном замке. Анита мигом стянула с ног предательски громкие башмаки и босиком помчалась наверх. Влетела стремглав в свое узилище, рухнула на кровать. Грудь вздымалась судорожными толчками, в черепной коробке вместо тикающего хронометра поселился жужжащий пчелиный рой.

Нет, рано еще бежать отсюда. Эта крепость хранит тайны, от которых, быть может, зависят тысячи жизней. Анита дорого бы дала за то, чтобы поделиться тем, что сегодня узнала, с Алексом. Но где он? И как подать наружу весточку? Нет ни пера, ни чернил, ни, что важнее всего, человека, способного передать эту весточку в нужные руки.

В сильном волнении Анита потянула за жемчужное ожерелье – оно мешало ей отдышаться. Нитка лопнула, и зерна жемчужин запрыгали по полу.

* * *

Взрыв в беленом домике на берегу Тисы наделал немало шума как в прямом, так и в переносном смысле. Несмотря на то что генерал-фельдмаршал распорядился не придавать это событие громкой огласке, слух о случившемся молниеносно распространился по Токаю. К вечеру того же дня всем уже было известно, что командующего русской армией хотели убить и что выжил он лишь чудом.

Расследованием занялся приписанный к армейскому штабу сотрудник Брест-Литовской жандармской команды майор Капнистов – юркий, энергичный, преисполненный служебного рвения черноволосый коротышка в обвислой форме. Перво-наперво он распорядился разобрать завалы и установить, что стало причиной разрушения дома. Два десятка солдат разгребли камни и черепицу, а профессиональные саперы вынесли вердикт: взорвалась мина с механизмом замедленного действия, установленная в кадке с лимонным деревом, за которым так любовно ухаживал баловень судьбы (что в очередной раз подтвердило фантастическое спасение) Иван Федорович Паскевич. К огорчению Капнистова, само взрывное устройство разрушилось настолько, что невозможно было установить, какой промежуток времени составляло сие замедление, и, соответственно, нельзя было вычислить хотя бы приблизительно, когда мину могли подсунуть в кадку. По мнению саперов, этот промежуток составлял от пяти минут до суток.