— А где берет? — задал вопрос Марковцев.

— Какой берет? — не понял Санька.

— Черный. Вот от этого значка. Такие знаки выдаются только к беретам. А ну-ка дай мне его, — потребовал он, протянув руку.

Санька медленно покачал головой и скрыл эмблему ладонью.

— Какой плохой мальчик, — делано сокрушаясь, произнес настоятель. И кивнул Ещеркину: — Сними с него знак.

Нет, просто так он не отдаст память о Колином погибшем товарище. Завязалась короткая, но, самое главное, настоящая схватка, в которой Санька хоть и остался побежденным, но сумел укусить парня за руку. Тут же получил хлесткий удар открытой ладонью по лицу.

Щеку ожгло огнем.

Ещеркин передал знак начальнику. И, не сдержавшись, спросил:

— Что это?

— Это? — переспросил Марк, держа на ладони эмблему. — Это знак элитного спецподразделения «Черные беркуты», его выдают вместе с беретом при зачислении в бригаду. Значит, — сказал он, снова обращаясь к Саньке, — ты не знаешь, кто тебе его дал? Или забыл. Сейчас я тебе напомню. Сюрприз, — дурашливо и нараспев произнес он, переворачивая значок. На обратной стороне были выгравированы всего два слова и четыре цифры: «Алексей Ремез. 1995».

— Вот теперь мы знаем хозяина. Да, — протянул он, — не знал, что дело окажется столь серьезным. А теперь, мальчик, скажи мне, где мне можно повидаться с Алексеем?

У Саньки полыхнула вторая щека, но не от удара. Он смело посмотрел на главаря и отчеканил:

— Он погиб на войне.

— Вот в это я верю, — отозвался бывший подполковник ГРУ. — Просто так такими значками не разбрасываются. Так кто же тебе дал этот знак? Назови мне имя этого человека. А может, ты его украл?

— Я не вор!

— Не верю. — Марковцев, продолжая играть с мальчиком, всплеснул руками. Но глаза остались настороженными. Дело с Виктором Толкушкиным действительно оказалось очень серьезным. Бригада «Беркутов» входила в ведомство Департамента "А" — управление по борьбе с терроризмом. Каким образом кто-то из членов отряда мог быть связан с Толкушкиным? На первый взгляд связи никакой нет, но связующим звеном послужила записка, написанная Толкушкиным, и сам мальчик, который носит на груди знак элитного подразделения.

Марковцев взял со стола записку и снова перечитал ее: «...Скоро у меня будут деньги, о которых я говорил тебе». Настоятель пока решил оставить в покое спецназ и заговорил о Толкушкине:

— Что тебе известно о деньгах?

— Что они не пахнут, — дерзко ответил Санька.

— Зеленые — и не пахнут? — подыграл ему Сергей Марковцев. — Ты же не хочешь, чтобы тебя привязали за ноги к лошади и провезли по двору? Не хочешь, по глазам вижу. Тогда давай поговорим начистоту. Ты мне все расскажешь о деньгах, и я тебя отпущу. Значок отдам, носи, пожалуйста.

— Я ничего не знаю ни о каких деньгах, — начал сдаваться Санька. Он понял, что его действительно могут прокатить по двору и санок не дадут. Но он и в самом деле ничего не знает, однако кто ему поверит? Витька несколько раз заводил разговор о деньгах, но мальчик не вникал в суть разговора, который и носил-то чисто поверхностный характер. А главарь словно подглядывал в шпаргалку: прочитает что-то, спросит. Потом снова. Интересно, что там написано? Санька даже вытянул шею, силясь прочесть хоть слово.

Марк помог ему, протянул записку.

Мальчика вновь резанула жалость к своему другу, когда он читал предсмертные строки Витьки, адресованные ему. И последнее, что сказал в своей жизни Витька, были слова о нем: «Беги, Санька!»

Он нехотя вернул записку, хотя ему хотелось оставить ее себе как память о друге. Ведь она написана ему.

Из горьких дум его вывел надоедливый голос главаря:

— Ты вспомнил что-нибудь?

Санька покачал головой.

— Витя просто говорил о деньгах, что у него их много.

— Допустим, — согласился Марковцев. — А кто ты ему? Родственник? Или друг того человека, который дал тебе этот знак?

— Я не родственник, у меня нет родных и нет дома.

— Глядя на тебя, об этом нетрудно догадаться, — иронично произнес Сергей.

Ну почему Санька сейчас не в своей кепке, драных ботинках, грязной, не по размеру куртке! Они бы поверили ему сразу, может быть, действительно отпустили бы... А сейчас никак не отпустят. Все одно к одному. И почему он так заинтересовался значком?

Марк теребил бороду. «...Поживи пока в нашем подвале... я надеюсь на тебя, друг Санька...» Что бы это значило? Мальчик не похож на бездомного, прилично одет, чистенький, по словам Ещеркина и Качуры, принес в подвал домашние пельмени, колбасу, еще что-то... Но самое главное — это деньги, о которых знает мальчик. Очень большие деньги, его, Сергея Марковцева, бывшего командира бригады спецназа. Несомненно одно: мальчик является связующим звеном между Толкушкиным и человеком, знак которого он носит на груди. Никак нельзя поверить, что это случайность. А Толкушкин, оставляя записку, постарался не раскрыть главного.

А может, он что-то зашифровал в тексте? Нет, на это у покойного боевика Марковцева мозгов не хватило бы. Однако подтекст должен быть, в записке все противоречило друг другу: «поживи в нашем подвале», но у мальчика наверняка есть дом, родители, просто не верится, что какое-то время он мог прожить в подвале. Хотя... временный разлад в семье, мальчик убежал из дома, но вот вернулся, затем снова пришел, но уже в качестве гостя, принеся домашнюю еду. Это объяснение было вполне приемлемым.

Но своим необыкновенным чутьем холодного профессионала Марк угадывал за всеми этими противоречиями, недомолвками и подтекстами очень значимую фигуру, тоже профессионала, причем его класса. Как модно сейчас стало говорить: «знаковая фигура». И словно насмешка или подтверждение — знак элитной бригады спецназа у мальчишки. Он гордо красовался у него на груди, то ли насмехаясь, то ли бросая вызов самому Марку. Или все вместе.

«Черные беркуты»...

Костяк этой бригады состоял из лучших чистильщиков спецназа бывшего Министерства безопасности. Сергею даже не пришлось бы разуваться, чтобы пересчитать по пальцам профи его класса из этой бригады. Время идет, профессионалов становится больше, а с другой стороны — меньше, и вот из «стариков»-чистильщиков он мог бы сейчас назвать только: Игоря Орешина, Николая Кавлиса, Вдовина, Степина; ходили разговоры о классном снайпере подразделения, но у того по большому счету узкая специальность, хотя это совсем не так. Только вот фамилия пока не дается в руки... Олег, кажется, Аносов. Ну да бог с ним.

Из молодых Марковцев почти никого не знал. Но это не означало, что они ниже классом. Однако и тут есть «но». «Старик» всегда даст фору более молодому товарищу. Марковцеву почти сорок один, но кто из молодых в его отряде сможет противостоять ему даже в рукопашном бою? Никто. Пожалуй, только Вадим Ещеркин. Марк одним взглядом выиграет поединок, задавит своим авторитетом. А если спец не ведает об авторитете соперника? Что ж, тем хуже для него, вот тогда он действительно покажет класс.