И жильца ее он видел – фотографа Нилова, того, что теперь мертв. Тот был старше его, Макара. Макар все гадал, что он за человек. У них даже имелась одна общая черта: оба ездили по Горьевску на велосипеде. Макар привез свой из Москвы. Он не водил автомашину, а вот тетка рулила как дальнобойщик.

За рулем авто он и увидел ее, когда покинул музей и добрался до их большой комфортабельной дачи со спутниковой антенной и отличной ванной. Тетка ничего не покупала в здешних супермаркетах. Она ездила за продуктами на местный рынок и еще к поставщикам, которые снабжали продуктами отель и ресторан Александра Вакулина – ее прежнего старинного знакомца и любовника.

Вот и сейчас громоздкий «Тойота Лендкрузер» Вакулина припарковался у ворот их дачи рядом с теткиным авто. Вакулин стоял у машины, а тетка, опустив окно, разговаривала с ним милостиво и оживленно. Вакулин смотрел на нее с улыбкой.

Макара всегда поражала эта давняя связь. Они имели разницу в возрасте в пятнадцать лет. Вакулин – этот по виду недалекий и хамоватый, часто пьяный «новый русский» из анекдотов девяностых – менялся на глазах, когда общался с теткой, которая уже приближалась к порогу семидесятилетия.

Как она сама рассказывала, она была первой любовью Вакулина. Она, известная столичная актриса и правозащитница, «сосланная на 101-й километр за антисоветскую деятельность» при Андропове, стала предметом обожания хулиганистого семнадцатилетнего горьевского парнишки.

Впрочем, затащить в постель молодого провинциала, деревенщину для тетки, которая кружила головы и режиссерам, и дипломатам, и диссидентам, была пара пустяков. А Вакулин так и не смог ее забыть. Когда она вернулась в Горьевск уже в конце девяностых – маститая и признанная в своем кругу, свободная и богатая, – когда стала строить дачу, он помогал ей всем, чем мог. Он тогда только раскручивал свой бизнес. Был силен, молод и полон амбиций. Они возобновили связь тайком – дядя Макара ведь был тогда жив.

А потом дядя умер. А тетка начала стареть, и ее отношения с бывшим любовником перетекли в иную плоскость. Они уже не спали вместе. Вакулин просто почитал и восхищался ею. И, наверное, любил…

Разве можно любить морщины, вставные зубы и дряблость тела? У тетки все это уже имелось, несмотря на все ее ухищрения и косметические процедуры.

Но ведь любил же ее сам Макар, и не сыновней любовью. Поэтому он относился к хамоватому и громогласному Александру Вакулину с пониманием. И порой подшучивал над ним в разговорах с теткой.

Богатство Вакулина расточилось в пыль – он вложил много денег в один крупный проект в Горьевске и потерпел фиаско. Тетка утешала его, как могла, и умоляла поменьше пить.

Вот и сейчас она что-то ласково зудела ему. А он пошел к машине, открыл багажник и достал из него ящик винограда «дамские пальчики» – презент из закромов ресторана «Горьевские дали». Макар заметил: сейчас многие стали дарить друг другу продукты, чего раньше, когда он был мальчишкой, не наблюдалось.

Заметив Макара на велосипеде, Вакулин поманил его и, поздоровавшись, всучил тяжелый ящик.

А сам попрощался с теткой, сел за руль внедорожника и уехал.

Честно говоря, Макар Беккер так и не понял, для чего тетка послала его сегодня, в воскресенье, в музей сравнивать какую-то там фарфоровую рамку, которую они вместе купили на Старом Арбате в антикварном. И не похожа была их рамка на ту, что некогда украшала приглашение на парадный обед в честь несостоявшейся свадьбы Прасковьи Шубниковой и Игоря Бахметьева.

Сама тетка часто посещала музей и рылась в тамошних фондах – историческом и библиотечном. Она ведь тоже принадлежала в местному историческому обществу – вступила в него вопреки возражениям судьи, пожертвовав на ремонт музея деньги из какого-то фонда, с которым сотрудничала.

Макар подозревал, что его просто под благовидным предлогом отослали из дома. Возможно, тетка хотела на досуге поразмыслить – она с некоторых пор стала необычайно задумчивой. Известие об убийстве фотографа лишь усугубило ее отрешенность и нервозность. А может, она хотела потолковать наедине с Марго – Маргаритой Добролюбовой. Им было что обсудить. Хотя с Марго это давалось нелегко из-за ее постоянного беспробудного пьянства.

Макар знал, о чем тетка может беседовать со своей старой товаркой по сто первому километру.

Насчет того дела… Насчет несчастья.

Это же случилось летом три года назад. Макар тогда тоже гостил у тетки на даче – готовился к вступительным экзаменам в институт.

Как все тогда страшно закричали…

Он сразу подумал, что кто-то умер.

Полковник Гущин ринулся в дежурную часть. Они все устремились за ним.

– Список выезда оперативных групп, – он ткнул в компьютер дежурной части. – Ищите по адресу: улица Труда, пятнадцатое домовладение.

Дежурный кликал мышью, открывая файлы дежурной части и графики выездов на происшествия.

– Ничего нет, – сказал он.

«Вот лгун!» – подумала Катя, ища гневным взором толстого пьяницу Мурина.

– Тогда по фамилии домохозяйки фотографа Нилова ищите. Как ее там?

– Маргарита Добролюбова, Федор Матвеевич, – подсказал капитан Первоцветов.

Дежурный открыл новый файл.

– Опять ничего нет.

Полковник Гущин побагровел от злости. Кажется, «лгун» и его достал.

– А, нет, подождите. Мелькнула фамилия. Добролюбова… Есть выезд. Убийство! Три года назад – 30 июня опергруппа выезжала на обнаружение трупа. Только здесь имя другое, не Маргарита, – дежурный бесстрастно кликал мышью.

– Какое другое имя? – Гущин полез за очками.

– Аглая Добролюбова.

– Аглая?! – не удержалась Катя.

Она прилипла к пуленепробиваемому стеклу дежурки, стараясь разглядеть, что там на мониторе. Гущин наконец-то отыскал очки.

– Потерпевшая – Аглая Добролюбова, 19 лет, адрес места происшествия – улица Фабричная, строение девять… Башня с часами. – Гущин сдернул очки с носа. – Уголовное дело приостановлено. Так, надо сейчас же поднять это дело трехлетней давности в вашем архиве.

Капитан Первоцветов зашел в дежурную часть и углубился в долгий спор с дежурным – тот не хотел отдавать ключи от архива ОВД в отсутствие ответственного сотрудника, которого в воскресенье днем с огнем…

Капитан Первоцветов его переспорил, и через пять минут они уже спустились в подвал ОВД, где рядом с изолятором временного содержания находилась душная нора без окон, с железной дверью и металлическими стеллажами – картотека и висяки, отправленные в архив.

Он нашел год и месяц и вытащил два толстых тома уголовного дела. В кабинете наверху, куда они все вернулись, Гущин подвинул тома к Кате.

– У тебя скорочтение развито. Быстро вникай и излагай суть дела.