Но кое-что заставило меня напрячься. Сразу не заметные, в кристалле иногда мелькали оранжевые и желтые вкрапления. Один цвет появлялся, другой исчезал. Но отойди от чемодана на несколько шагов — и уже не разглядишь эти искры.

Судя по лицу главы академии, он тоже их увидел. Он быстро и выразительно посмотрел на меня, и я почему-то сразу поняла, что от меня требовали. Шагнув в сторону, загородила собой центральный камень, но вторую часть артефакта, который явно интересовал Джереми Кира гораздо больше, оставила доступной взгляду.

Что-то тихо зажурчало, потом забулькало, и из двадцати пяти камней в ряду с едва-едва голубоватыми камнями засияло три, потом, чуть помедлив, еще четыре, а уже через миг к ним прибавилось сразу пять.

Они продолжили загораться скачками, будто резвая лошадь, что пыталась вырваться из упряжи. Вскоре сияющие кристаллы уже преодолели деление, указывающее на третий уровень, и несмотря на это достижение даже не думали останавливаться.

Промчалось еще одно занятие, и в следующий час у меня стояло окно. Подобные перерывы я всегда проводила в библиотеке за учебой. Думаю, они и были рассчитаны именно на это.

После академии меня ожидал склад. И, судя по всему, мне придется поторопиться, чтобы попасть домой до темноты. Раньше не гулять по ночам было обычной рекомендацией, а теперь правило для всех.

Я вышла на лужайку, оглянулась. Придя сегодня утром в замок, я заметила, что перед ним трудятся несколько рабочих, — они выносили деревянные беседки откуда-то из недр территории академии. На руках служащих красовались огромные массивные рукавицы, сшитые из зеркальной слепящей ткани.

«Артефакт», — сразу же догадалась я, наблюдая, как легко они носят трехметровые сооружения.

Теперь же те самые беседки стояли перед всей академией, позволяя укрыться от периодически накрапывающего дождя.

Я хотела было инстинктивно поднять сумку, чтобы не промокнуть, но передумала, вспомнив артефакт для проверки уровня. Камни в нем поделились на два лагеря: те, что горели ярко, и те, что тускло вспыхивали. Последних оказалось гораздо меньше, всего три штуки. Резерв все еще не восполнен — вот о чем говорили они.

Вообще я вышла на улицу в поисках Кирстен. До этого у меня было индивидуальное занятие с магистром Мирит, на котором мы просто медитировали, взобравшись наверх одной из башен. Тихий дождь барабанил по крыше, а я должна была сосредоточиться и почувствовать его. Ну, думаю, не нужно говорить, что после проверки уровня накатившее возбуждение никак не давало успокоиться.

Я постоянно ерзала, громко дышала, бессильно пытаясь взять себя в руки. Я не то что медитировать не могла, но и предполагала, что даже не усну этой ночью.

Кирстен нигде не было, зато я заметила в одной из беседок ее знакомых — Полину и Машу. Мы как-то болтали.

В этот раз девушки тоже сидели не в одиночестве, а в компании.

Я хотела было подойти и спросить, не видели ли они мою подругу, но вот одна из них подняла голову, посмотрела на меня, и что-то в ее лице переменилось. Взгляд стал оценивающим и слегка враждебным.

Мгновенно все осознав, я не останавливаясь прошла мимо.

«Главное вести себя как ни в чем не бывало», — подумала, а потом встрепенулась, будто меня застали на воровстве, услышав крик.

— Ева, Ева, Евочка! — Мартин горланил с одной из беседок, забравшись коленями на сидение и повернувшись лицом к улице.

Вацлав дернул его за рубашку, призывая опуститься, но водник, лишь еще активнее замахал руками. Привлекать внимание для блондина было всем. Похоже он решил, что после происшествия с Альбером запрет на прилюдное общение прошел сам собой.

Я на несколько секунд застыла и, подавив желание оглянуться, направилась к ним.

— Ты меня почти испугал, — произнесла я.

— Садись. — Водник похлопал рядом с собой по скамейке, что крепилась прямо к стене беседки. Деревянная постройка была без изяществ, выполненная из обычных ошкуренных досок и покрытая слоем лака, а в центре нее вырастал ромбовидный стол. — Я весь во внимании. Говори.

— Что говорить? — будто не понимая, спросила я.

Розенталь сидел здесь же. Он и Вацлав копались в стопке каких-то бумаг, читая и разбирая их.

— Мартин, распишись и печать свою поставь.

Александр не глядя сунул ему лист с текстом. Водник, на несколько секунд отвлекшись от меня, не задумываясь черканул по краю документа. И, взяв нечто похожее на песочные часы, но без песка и выполненное из белого камня наподобие мрамора, прикоснулся рядом. Вещица на мгновение поменяла цвет на черный и вновь стала прежней, оставив под собой темный оттиск в виде каких-то знаков с выведенными инициалами «М.Б» в центре.

— И здесь. — Огневик передал еще одну копию.

— Так что? Что там с проверкой уровня? — отложив в сторону печать, с еще жарче вспыхнувшим интересом сказал блондин.

— Может, ректор вызывал меня по другой причине? — спросила я с вызовом в голосе.

— Магистр Бром утром сообщил, что у тебя будет проверка, — как бы между прочим заметил Розенталь.

Значит, магистр Бром… У меня появился первый кандидат на проверку личности подозреваемого. Ведь он магистр, знает студентов в лицо. Хотя он кажется добродушным и даже к попаданцам относится хорошо. Но, с другой стороны, этот его плащ и сапоги… Подошва на последних выглядела тяжелой, а вот звук — гулким, будто внутри пустота. Странным… Впрочем, вполне возможно, что у моего преследователя просто-напросто была такая же обувь.

— Мартин, еще, — требовательно произнес Александр.

Блондин отвлекся, вновь небрежно хватая со стола ручку.

— А что вы делаете? — полюбопытствовала я. Бурная деятельность вызывала вопросы.

— Переписывают на меня дело, — отвлеченно ответил Мартин.

— Какое дело? — Я переглянулась с Вацлавом. — Склады?

— Все. Не смотри на меня, я и так в шоке, — покачав головой, отозвался маг земли.

Розенталь молча передал еще порцию бумаг на подпись. Быстро, не колеблясь.

— Вот я сейчас не понял… — Блондин возмущенно указал ручкой сначала на моего соседа, потом на меня. — Что за реакция? Я, между прочим, самый лучший начальник, который у вас может быть.

Он склонился, снова бездумно черканул в бумаге и шмякнул печатью.

— Не в этом дело, Мартин, — ответила я.

— А в чем?

Я замялась, не зная, стоит ли говорить о таком. Но ведь и я подписала договор, а не работаю у них на чистом слове. О каких обидах может идти речь?

— Просто я бы никогда ни на кого ничего не переписала. Не то чтобы я не доверяла людям, но им свойственно меняться. Особенно когда речь идет о больших деньгах.