Наверху ничего не изменилось за прошедшие дни. Вокруг всё та же безмолвная ледяная пустыня, теряющаяся всё в той же безлунной и беззвёздной ночи, вверху всё те же километры непроницаемой для света пыли, а внизу всё та же грязно-бурая смесь пепла и снега. От старой колеи не осталось и следа, и бульдозер с порога приступил к работе, вновь пробивая дорогу мимо погибшей Медвежьей.

— Андрей, давай к лагерю, ребята с приборами закончат и догонят. — Тринадцатый курсовым прожектором обозначил направление движения. — От лагеря до шлюза метров сто будет, там тоже какие-то грузовики стояли, заодно поглядим, может, осталось чего интересного.

— Легко, — Четвёртый перебросил передачу, и бульдозер уверенно пошёл по лучу света, разрезая мощным отвалом на две части грязно-снежную пустыню.

Майор смотрел на уныло плывущую мимо мёртвую бесконечность и вспоминал, как красиво было в этих местах два месяца назад, когда штатный автобус «Подземстроя» вёз его к новому месту работы. Ухабистый просёлок весело петлял меж могучих деревьев, и врывающийся в открытые окна летний ветерок щекотал лицо. Прозрачный утренний воздух пах лесом, травой и цветами, ласково грело яркое августовское солнце, а в лазурном небе, далеко в бесконечной выси важно висели лёгкие снежно-белые перистые облака, снисходительно взирая на копошащихся где-то внизу людей. На нависающей над дорогой ветке сидела любопытная белка, чёрными бусинами глаз внимательно разглядывая урчащий автобус и готовая в любой момент пуститься наутёк. Повсюду разливалось разноголосое птичье пение. В некогда стоящем здесь лесу жили тысячи птиц. Птицы... звонкие крылатые существа, не умеющие жить без солнца, неба и полёта, они погибли первыми, встретив смерть в воздухе, эти маленькие отважные пилоты будто понимали, что им не выжить в условиях ядерной зимы.

— Командир, у тебя семья есть? — голос Четвёртого вывел его из раздумий. — То есть была? — он поспешно поправился.

Все знали, что с момента появления в Бункере майор всегда был один.

— Нет, Андрей, — не сразу ответил Тринадцатый, — и не было.

— А что так?

Несколько секунд майор молчал, словно вспоминая что-то. Затем коротко произнёс:

— Не сложилось.

— А вот у меня сын, — Четвёртый улыбнулся, — через месяц одиннадцать исполняется. В тот день я на смене был в первом уровне, а тут мясорубка эта у шельфа. Я, как только разрешение на эвакуацию дали, сразу к телефону, жене сказал, чтобы машину не жалела, пулей сюда. Почти успела, после первого взрыва их и подобрали. Автомобиль наш в хлам, а сами без единой царапины, — Четвёртый немного помолчал. — Я тогда чуть с ума не сошёл, думал, что погибли. Только после смены узнал, что вы их спасли. Сынишка вчера прибегал навестить, сказал, что когда вырастет, станет доктором и обязательно меня вылечит. И тебя, кстати, тоже обещался, — широкая мечтательная улыбка Четвёртого отражалась через лицевой щиток гермошлема в зеркале заднего вида, слабо подсвеченным тусклым освещением кабины бульдозера.

Внезапно начался ветер, и стало ясно: что-то за прошедшие дни всё же изменилось. Порывы ветра стали значительно сильнее. В грязной круговерти видимость резко упала, и Тринадцатый корректировал курс, щупая прожектором висящую в воздухе снежно-пепельную кашу, полностью закрывавшую обзор дальше десяти метров.

— Сбрасывай скорость. Где-то перед нами должна появиться воронка, мы около места, где был детский костёр, — майор воткнул луч прожектора вниз, и через минуту он действительно провалился в занесённую снегом яму. — На два часа отсюда шлюз. Только аккуратно.

— Как ты всё это нашел? Не видно же ни черта, — удивился Четвёртый.

— По памяти, — майор снова обозначил курс прожектором. — Я же в тот раз первым шёл, считал расстояние по шагам, ориентиром был угол сопки, мы мимо него проехали.

Разорванный шлюз выскочил из снежной пелены так неожиданно, что бульдозер чуть не наткнулся на него.

— Приехали, — объявил Четвёртый.

— Пошли разматывать шланги. Ты в детстве случайно не хотел стать специалистом по ночному бетонированию в сложных метеоусловиях? — глядя на озадаченное лицо Четвёртого, Тринадцатый издал короткий смешок и, толкнув дверь, исчез в завьюженной темноте.

Ветер стих только через два часа, к этому времени работы по установке приборов и бетонированию шлюза были закончены, и группа приступила к поискам кунгов и РЛС. Машины нашли быстро, но занесённые снегом чуть ли не до крыши грузовики наотрез отказывались заводиться, из-за чего их пришлось выдёргивать из сугробов бульдозером. Вскоре выяснилось, что кунг с медикаментами в ходе боя получил немало пробоин, двигатель был повреждён, и стало ясно, что эта машина своим ходом уже не пойдёт. Грузовик с ядерным зарядом почти не пострадал, но промёрз основательно. Ему долго грели поддон картера паяльной лампой, затем таскали на буксире, заводя «с толкача». Наконец, после часа возни, двигатель кунга закашлял и запустился, вибрируя с такой силой, что казалось, он вот-вот выпрыгнет из-под капота.

— Четвёртый, медикаменты на буксир — и в лагерь. Заодно проверь там бочки, о которых говорил. Третья подгруппа, все уцелевшие машины осмотреть, оставшееся топливо слить. И не забудьте те, что вокруг шлюза, — майор отдал приказ и занялся осмотром ядерного заряда.

В стенках кунга хватало пулевых отверстий, но сам заряд повреждён не был, оставалось только установить детонатор, и смерть будет готова собрать свой кровавый урожай. Да, Совет был прав: оставлять ядерную бомбу на поверхности нельзя.

Спустя полчаса на связь вышел Четвёртый и доложил об обнаружении двух полупустых и одной полной бочек с соляркой. Ракетчики оказались запасливыми ребятами, даже несмотря на мировой кризис энергоносителей и повсеместный переход на электрическую тягу. Что ж, тем лучше, теперь вопрос о топливе для техники на какое-то время снимается. Майор посмотрел на хронометр, до окончания действия антирада оставалось ещё три часа, пора было собираться в обратный путь. Он вышел в эфир и запросил «Коробочку», занимавшуюся поиском РЛС. В ночь нападения на лагерь пленный старик достаточно подробно рассказал, где именно погибла первая экспедиция, и что брошенная станция должна быть где-то неподалёку от места кровавой расправы.

— Я — «Коробочка», РЛС нашел, с ней сейчас научники возятся. Нужна помощь, тут под ногами сплошной застывший камень, приходится бурить отверстия под опоры, — командир экипажа сделал паузу, и секунду в эфире был слышен только треск помех. Затем донеслось тихое: — И первая экспедиция тоже здесь.

Небольшая колонна стояла в десяти метрах от развёрнутой и готовой к работе радиолокационной станции. Упёршаяся во все стороны разлапистыми опорами, надёжно заякоренная, РЛС напоминала огромного металлического паука, широко расставившего лапы, внимательно обозревающего небо спутниковыми глазами-тарелками и хищно шевелящего усами-антеннами. Рядом, удерживаемая растяжками, гибкой нитью уходила вверх тонкая стрела радиомачты. Невдалеке от паука возвышался маленький курган из пепла и снега. На его вершине, подобно памятнику, был установлен растерзанный пулями грузовой снегоход. Напротив кургана застыла шеренга людей в серебряных скафандрах с автоматами в руках. Стоящий у подножия памятника человек поднял руку, шеренга вскинула автоматы, и воронёные стволы уперлись в мрачное небо.