Хрустальный гроб, как в той сказке про принцессу… которую мне рассказывала Инге.

Мама…

Я приблизилась к этому странному месту упокоения из сказки. Внутри у меня все дрожало и клокотало от ужаса. Чего я боялась? Того, что там увижу?

Она билась в гробу, словно птица в клетке. Только беззвучно, как из-под толстого слоя льда. Живая…

— Людя!!! Людя это я!

Подруга успокоилась, когда сквозь прозрачную, но рифленую испещренную ветвистым узором крышку гроба увидела меня.

— Гинта! — едва расслышала, голос ее был глух и слаб. — Гинта, ты беги…

— Людя, я тебя ищу! — я плакала, и стучала по крышке гроба. — Слышишь?! Я тебя найду! Ты где?!

— Вспомни эту сказку… Гин-та, вспом-ни сказ-ку…

Из-за столбов и ниш в стенах вышли темные дрожащие фигуры, двигавшиеся рывками, как от порывов невидимого ветра. Вокруг меня заплясали тени, протягивая ужасно длинные лапы, обжигая могильным холодом. Я отбивалась, что- то кричала, пока меня не стало трясти.

— Гинта! — кто-то снова звал меня. Только голос уже не принадлежал Люде.

— Гинта! Проснись! Что ты увидела?!

И тут меня снова окатили водой. Холодной.

Очнувшись, я хватала воздух ртом, сердце зашлось в бешеной скачке.

— Темнейшая Брекста! — воскликнул, не понятно откуда взявшийся, лорд Вардас. — В каких сновидениях ты скитаешься, что я не могу тебя даже добудиться? Еще и сжечь меня пытаешься!

— Ч-что? Оп-пять?!

— Не совсем! — он укутал меня в покрывало, от которого не было никакого толку, ибо оно совсем не грело. Подозреваю, что и кошмар мне приснился из-за того, что я замерзла. — Но искрить ты стала знатно!

— Поэтому вы и окатили меня из кувшина? — кисло заметила я, постепенно приходя в себя.

— Отчасти! — нагло усмехнулся канцлер. — К своему стыду, я не смог тебя добудиться! Никак.

Он пристально посмотрел мне в глаза, словно пытался рассмотреть, что же такого увидели мои глаза по ту сторону яви.

— Гинтаре, — произнес спокойно канцлер. — Ты меня сильно испугала.

— Ничего! Вам не привыкать!

— Не злись, — Майло добрался-таки до моего лица и погладил по холодной щеке. Ладонь-то у него такая теплая…

— Что тебе приснилось?

— Не знаю, — пожала я плечами. О сути сна рассказывать не видела смысла. Все равно меня примут за сумасшедшую. Пальцы второй его руки легли на мое обнажившееся плечо.

— Лорд Вардас! Немедленно покиньте мою комнату! — попыталась вырваться из непозволительно-уютных объятий канцлера. — Вам ничего не случиться, а моя репутация будет уничтожена напрочь!

— Ну и ну! — покачал головой лорд Вардас, словно, журил неразумное дитя. — И это говорит мне девчонка, которая презирает условности.

— В данный момент, я думаю не о себе, а о близких, на которых отразится мой поступок. Да и сильно сомневаюсь, что ваша невеста придет в восторг!

Он молчал и только с улыбкой смотрел не отрываясь мне в глаза.

— Лорд Вардас, Майло… Когда вы так смотрите на меня… Еще немного, и вам придется принести сюда целую бочку воды, чтобы потушить и меня, и кровать, и всю комнату…

И в эту секунду нашу задушевную беседу прервала с грохотом открывшаяся дверь.

— Ну ты и скотина, Вардас!!! — весьма гневно раздалось с порога.

Глава 9.1

Браггитас предстал перед нами во всей своей красе — взъерошенный, взлохмаченный и злой как тысяча йодасов, того и гляди, начнет плевать молниями и извергать из пасти огонь.

— Сейчас же убери от нее свои грязные лапы, — пригрозил кузен. — Иначе я все расскажу ее папаше, тогда от тебя — гада — не останется даже горстки пепла!

— Сомневаюсь, лорд Браггитас, что вы будете об этом распространяться, — невозмутимо произнес Майл, вставая с моей постели, от чего Легарт даже зарычал.

— Как никак вы упустили, вверенную вам девушку, а я ее нашел.

— И воспользовался этим, грязный ублюдок! — сквозь зубы молвил Браггитас. — Я тебе доверился, а ты еще и воспользовался глупой, доверчивой девчонкой…

— Что?! — это явно был перебор со стороны кузена. — Ну все! Хватит с меня этого балагана.

Вскочила с постели и направилась к выходу.

— Оба, пошли вон из моей комнаты! — я указала пальцем на открытый проход, где замаячили перепуганные постояльцы, и даже нарисовался сам хозяин захудалой гостиницы. — Вы уже и так сделали все, что могли, чтобы нас увидели и услышали.

— Собирайся! — скомандовал кузен. — Ты остановишься у меня, кое-что надо обсудить.

— Что?! Предстоящий бал? Даже не надейся! Я не маленькая животина, чтобы таскать меня везде за собой на поводке. Участвовать в ваших играх я больше не намерена. У меня есть свои планы и цели, к ним я и пойду.

Вардас и Браггитас переглянулись, после чего Майло направился ко мне. Не зная о его намерениях, я даже попятилась, а он просто оттеснил меня от выхода и захлопнул дверь перед носами любопытствующей публики.

— Послушай, Гинта, все не так просто, как хотелось бы, — спокойно изрек он.

— Отвезите меня в обитель! — ухватилась я за соломинку. — Я обещаю, что носа оттуда не высуну.

Ага. Высуну, и еще как! Только им об этом знать не полагалось. Разумеется, разрешения спрашивать я ни у кого не стану.

— Гинта, — у кузена сделался на редкость скорбный вид. — Понимаешь, нельзя взять и уехать по своей воле — ведь это глупое сватовство еще не закончилось.

— To есть, — подозрительно скосилась я на брата. — Ты меня никуда не собирался отпускать?

— Нет, — ответил за него лорд Вардас.

— Отлично, — спокойно констатировала я. — Просто замечательно. И давно вы в сговоре?

— Э-э-э… — блеснул кузен красноречием. — Я не ожидал, что ты сбежишь. У нас были другие планы.

— У вас у обоих? — решила я прояснить ситуацию, внимательно посмотрев на одного и другого.

— Мы договорились с лордом Браггитасом о том, что я буду сопровождать вас в дороге инкогнито…

— О, Пречистая, какая честь! — встряла я в объяснения канцлера, не сдерживая своего «восторга».

— На случай непредвиденных ситуаций, — невозмутимо продолжал лорд Вардас. — Как вы видите, леди Гинтаре, эта ситуация случилась. Моя вина в том, что я не предупредил лорда Браггитаса о вашем побеге, а самовольно отправился за вами.

— Чтобы извлечь свою выгоду! — ядовито заметил братец. — Я тебя, Вардас, вызову на поединок и все ребра тебе перемну!

— С огромным удовольствием приму ваше предложение вступить в бой, — невозмутимый канцлер даже вежливо склонился перед братом, от чего тот поморщился словно от зубной боли.