— Да? Ребята то и дело замечают слежку. В том числе здесь.

— Дауров не дремлет, — пожал плечами я. — Но ведь не взяли никого, не убили?

— Пока нет. Надеются накрыть всех сразу.

— Ладно. Давайте к делу. Вы обсудили мое предложение?

— Обсудили. Анри, вообще-то я не вижу особых выгод.

— Понимаю, вы свободны. Но вы же скрываетесь. Вы в бегах. На Кратосе, на Тессе, на Дарте вас арестуют рано или поздно. На дальних планетах продержитесь дольше. Но что это за жизнь: в глуши, без всяких перспектив, без цивилизации, без общественного статуса.

— С каких это пор для тебя стал важен общественный статус?

— Всегда был важен. И у меня он был. Вождь повстанцев — это общественный статус. Но он меня больше не устраивает. Если кого-то устраивает статус преступника, скрывающегося от правосудия — это его выбор. Но есть возможность вернуться в общество.

— И какой ценой?

— Я говорил с Хазаровским. Он очень заинтересован. Обещал полную амнистию, никаких гражданских исков, никакого суда, но вы подписываете согласие на осмотр психолога и обязательство пройти курс психокоррекции по его назначению. Иначе договор считается недействительным, и вот тогда вас арестуют.

— Не вижу разницы. Все равно ПЦ.

— Знаешь, я бы многое дал, чтобы сейчас не платить по искам.

— Анри, у тебя какой уровень контроля?

— Осведомленные вы, однако.

— Так ведь не тайна. Вообще не секретная информация.

— Шестой естественно. Наивысший.

— Особо опасен, стало быть.

— Мне тоже смешно.

— Мне нет. И имплант стоит, суда по тому, что ты без браслетов.

— Стоит, конечно.

— Он управляющий?

— Что?

— Через него можно отдать приказ, который ты не сможешь нарушить?

— Не замечал такого, — проговорил я. Честно говоря, вопрос шокировал, — Вряд ли это возможно. Камилла говорила мне, что это только система слежки.

— Значит, этот разговор записывается?

— Скорее всего.

— Имплант с модами связан?

— Естественно.

— Тогда почему через него нельзя приказать?

— Модам, можно. Но они же не могут заставить меня сделать что-то против его воли. Разве что усыпить.

— Анри, возможно Камилла не знала, или не имела права говорить. Но, знаешь, прежде чем сюда сунуться мы хорошо прозондировали почву, и к нам попал один секретный документ.

Он понизил голос.

— Анри все импаланты с шестым уровнем контроля управляющие.

— Не может быть!

— Благородные слуги империи не способны на такую низость?

— Да брось ты! Просто не понимаю, как это сделать технически.

— Ну, ты же гуманитарий. А у меня первое образование инженерное.

— Но ведь не психологическое. А меня Ройтман так загрузил нейрофизиологией за десять лет, что я могу диссертацию защитить. Невозможно управлять человеком извне. Человек не робот. Или надо электроды в мозг.

— Зачем тебе электроды в мозг. У тебя моды там, — усмехнулся Ги. — «Нельзя управлять человеком извне», — с сарказмом повторил он. — Под биопрограммером никогда не лежал?

— Это другое. Да можно отключить некоторые зоны, можно изменить структуру нейронной сети, но за секунду отдать приказ как машине, невозможно.

— А если нейронная структура для этого приказа уже готова, и внешний сигнал только запускает ее?

— Слишком сложно, — с сомнением сказал я. — По структуре на каждый приказ? Не много ли?

— Смотря сколько типичных приказов. Не думаю, что много. Анри, где он у тебя?

— В плече.

Я указал глазами на место укола.

— Под кожей?

— Нет, сантиметра на два глубже.

— Пойдем, покурим.

— Не курю, ты же знаешь.

— Так постоишь. Здесь обстановка не подходящая.

Кафе было старинным, и здесь действительно сохранилась комната для курения. Перед самой дверью Ги пропустил меня вперед. Мне это слегка не понравилось. Но это же Дюваль. Мы сто лет друг друга знаем.

Я почувствовал, как что-то коснулось моего плеча, и тут же острую боль.

Слишком острую. Нестерпимую.

Около десяти вечера Дмитрий Кастальский закончил беседу с параллельной группой. Группа была не такая интересная, как у Анри, зато самая типичная для Соснового. У всех С4. Причем, бытовуха. Еще точнее убийство под кайфом. Если двух или более человек или полицейского — это С4, особо тяжкое преступление, значит, на Сосновый.

Основное лечение — снятие зависимости, что давно сделали в ПЦ. Основная проблема — слабая воля. Этим в Психологическом Центре тоже занимались, конечно, но из рохли героя не сделаешь. Так что теперь курс реабилитации очень похожий на обычный курс для наркоманов и постоянный контроль. И еще раз контроль. Осуществлять его не так уж трудно. В отличие от гордых террористов и гангстеров, бывшие торчки быстро попадают в зависимость от психолога, и всегда рады продолжить общение и задержаться после беседы. Это отнимало много времени, ну и ладно, лучше от психолога зависимость, чем от наркодилера.

Так что в десять Дмитрий еще работал. Двое подопечных остались один до половины одиннадцатого, другой — позже одиннадцати. И Кастальский еще час с лишним занимался директивной психотерапией.

В одиннадцать с импланта Анри не поступил сигнал о пересечении периметра. Ему было пора возвращаться.

Ладно, решил Кастальский, если задержится не больше, чем на пятнадцать минут, ограничусь нотацией. Все-таки любимый пациент, и до сих пор вел себя безупречно.

В одиннадцать десять Дмитрий, наконец, отпустил последнего реабилитанта. Сигнала от Анри не было. Кастальский начал волноваться. Виртуальную карту он открыл уже по дороге на стоянку минипланов. Сигнала импланта Анри не было в разрешенной зоне. Он уже десять минут должен был светиться желтой точкой: зона разрешенная, но время просрочено.

Дмитрий увеличил область просмотра. Анри не было. Нигде.

Запросил историю. Сигнал пропал больше часа назад. Причем в самом центре разрешенной зоны. И имплант не поднял тревогу. Просто исчез и все. Это говорило о том, что он, скорее всего, уничтожен. И очень быстро, поскольку нервный импульс не успел пройти. Невозможно уничтожить имплант и не нанести его обладателю очень болезненную рану.

И Дмитрий объявил тревогу, проклиная себя за то, что потерял час.

Пока местная полиция поднимала в воздух гравипланы и прочесывала Озерное и окрестности, Кастальский просматривал последние записи с импланта Анри. Разговор с неким Ги Дювалем. Бывший полевой командир РАТ. Понятно. Несколько эмоциональных пиков и последний в самом конце.