– Почти? – спросил Фредди.

– Сказали, волкодав ещё денёк понюхает. – Андрей пожал плечами. – Что за волкодав? Я ни одной собаки не видел.

– Нас это не касается, – спокойно сказал Джонатан. – Кого им надо, они уже взяли. А нюхать… пусть нюхает.

Фредди кивнул и сразу поймал вопросительный взгляд Эркина.

– Пусть нюхает, – повторил Фредди слова Джонатана. – Тут мы ничего не можем сделать. Нарываться нельзя.

Андрей вздохнул, усаживаясь у костра.

– Нельзя так нельзя.

Джонатан и Фредди сели к костру. Эркин засыпал крупу в котелок и кинул Андрею мешочек с кофе.

– Заваривай.

– Ага. Сахар достал?

– Тогда без джема.

– Джем на вечер, – согласился Андрей, засыпая в кофейник бурый порошок, – и чаю тогда вечером, – и, спохватившись, посмотрел на Джонатана. – Может, сейчас лучше?.. Хотите чаю, сэр?

Джонатан с улыбкой покачал головой.

– Нет, не надо. Как с кормами, парни?

Эркин посмотрел на Фредди, но, видя, что тот сосредоточенно пьёт, ответил сам:

– Пока хватает, сэр.

– Сколько уходит в день?

– Три мешка в день, сэр.

– Не много?

– Они всё выедают, сэр, – осторожно возразил Эркин и, помедлив, сказал: – Это не ореховый концентрат, сэр. Того бы меньше выходило.

– Ореховый концентрат? – удивился Джонатан. – Ты откуда про него знаешь?

– В имении для телят держали, сэр, – пожал плечами Эркин. – А после… освобождения, я тогда один уже оставался, его и коровам засыпал.

– И как? – заинтересовался Джонатан.

– Молоко густое стало. И чуть постоит, сверху корка не корка, но плотное такое и жирное, слоем. – Эркин улыбнулся. – День постоит и во, в два пальца слой, сэр.

– Это сливки называется, – улыбнулся Джонатан.

– Да, сэр? – удивился Эркин. – Я не знал. Я думал, это что-то… ну… ну, порченое.

– А раньше ты что, не видел такого?

– Нет, сэр, надоенное сразу увозили. На холод, на кухню, ещё куда-то. А тут я один…

– Ну, и что ты с ним делал?

– Собирал и ел, а молоко телятам выливал. Сена почти совсем не давал. Только молоко и концентрат.

– Неплохо у тебя телята жили, – рассмеялся Джонатан. – Молоко с орехами. И тебе хватало. К молоку-то что ещё у тебя было?

– Я хлеба из рабской кладовки себе натаскал. И ел вот это… сливки. С хлебом. И молока пил сколько хотел.

– Во житуха! – восхитился Андрей. – Зря ушёл.

– Я же говорил. Хозяева вернулись, – по лицу Эркина скользнула тень.

– И не оставляли они тебя? – заинтересованно спросил Джонатан.

Эркин поднял на него глаза и тут же опустил их, прикрыл ресницами.

– Я сам ушёл, сэр. Я уже свободным был и сам решал, сэр.

– Извини, – легко сказал Джонатан, – не так спросил. Не просили остаться? Ты же хороший работник.

– Я сам, сэр, – упрямо повторил Эркин, бросил быстрый взгляд на Фредди, Андрея и, видимо, решился. – Оставляли, сэр. Обещали ночлег и еду, сэр. И одежду. И что молоко от одной коровы разрешат пить. Ну, так молоко я через край, когда доишь, и раньше пил. Если надзирателя рядом вплотную не было. А место на нарах и миска каши у меня тоже до Освобождения были. Они же, – он зло усмехнулся, – добрые были. Нагишом по снегу не гоняли, голодом до смерти не морили. Рубашка на год, штаны на два, сапоги на три, куртка тоже на три. Сносишь раньше – плетей получишь. Даже ложка у каждого своя. Не ладошкой хлебаешь. Разрешили. И десятого ребёнка оставляли… – он оборвал себя, залпом допил кружку и встал. – Я сам решил, сэр, – и уже Андрею. – Вставай. На себе, что ли, попрёшь? Дуй в табун.

Андрей засунул в рот обрывок лепёшки и встал.

– Завёлся на пустом. Пошли.

Когда они вышли из-под навеса, Джонатан озадаченно посмотрел на Фредди.

– Чего это он, в самом деле?

– Он же у Изабеллы был, – пожал плечами Фредди. – А там только начни, такое полезет…

– Да, я и забыл. Ладно, Фредди, я поеду. Успокоишь его?

– Не проблема, – усмехнулся Фредди. – Он сам себя сейчас успокоит. Устал парень, вот и взбрыкивает.

– Ну ладно, – Джонатан рассмеялся. – О кормах у меня теперь голова не болит. Зато ты мне подкинул этого негра.

– Это важно, Джонни.

– Можешь не объяснять. Всё, Фредди, – Джонатан вскочил на ноги. – Пошли, посмотрим бычков, и я прямо от загона поеду.

– Пошли, – встал и Фредди.

Утренний разговор чем-то зацепил Эркина. Он весь день то молчал, то угрюмо огрызался. В обед вообще ушёл к реке и долго сидел на берегу, обрывая и закручивая жгутом траву. Андрей завернул в лепёшку выбранное из варева мясо и отнёс ему, молча сунул в руки и тут же ушёл. Издали Фредди видел, как он нехотя отрывает от лепёшки куски и ест.

К вечернему перегону Эркин пришёл к загону и работал как всегда: споро и уверенно, но молча. Правда, уже не огрызался, а когда Фредди и Андрей пошли к навесу, отправился в табун проведать коней.

– Чего его скрутило, Эндрю?

– Бывает, – пожал плечами Андрей. – На выпасе он выговаривался. Про питомник, про… ну, мало ли что было, – Фредди понимающе кивнул. – А тут… может, вспомнил чего, может… ещё что, – и повторил. – Бывает.

– Ему бы сейчас или подраться, или надраться, – усмехнулся Фредди.

– Когда накатит, то в самый раз, – согласился Андрей. – Только не пьёт он и драться стал мало. Говорит, что силы своей боится.

– Я тебе язык вытяну и защемлю, – вошёл под навес и сел у костра Эркин.

Но сказал не зло, а очень спокойно, чуть насмешливо, и на затейливую ответную ругань Андрея не отреагировал.

– Отпустило? – улыбнулся Фредди.

– Как сказать, – пожал плечами Эркин. – Разбередило меня. Имение вспомнил. А он же этим… ну, не надзирателем, а между ними и хозяином кто?

– Управляющий, – подсказал Фредди.

– Да, – кивнул Эркин, – управляющим был. Ну, и закрутило меня. Что тогда я, что сейчас… – Эркин оборвал фразу.

– А ты откуда взял, что он этот… управляющий? – спросил Андрей.

– Заметно, – коротко ответил Эркин и, покосившись на Фредди, добавил: – Иногда.

Фредди промолчал. Джонни и впрямь несколько лет работал управляющим. Здесь не поспоришь. Для Эркина управляющий – тот же надзиратель, парень ещё держит себя, не говорит всего.

А когда поели, вроде совсем отошёл. Не шутил, правда, и больше молчал, но молчание уже другим стало. Заварили чай. Фредди к чаю равнодушен, но наслаждение, с которым парни глотали коричневую прозрачную жидкость, невольно заразило и его.

– Нет, чай… это совсем другое дело, – Андрей вытянул из-за ворота рубашки концы шейного платка, вытер ими лицо и примерился к чайнику налить себе ещё.

Эркин молча кивнул. Он пил, смакуя, маленькими глотками, прокатывая каждый по