– Ну, считать надо уметь, – глубокомысленно разъяснил я, – чтоб в магазине не обманули. И для стрельбы полезно. Чтобы попасть из миномета, надо хоть уметь данные в формулу подставлять.

– А Печорин тебя не особо волнует, – обрадованно поймала меня на слове Катя, – и мысли какие-то странные – про миномет. Вообще, на приличного отца, заботящегося о дочери, ты не тянешь, – снисходительно заявила она. – Возраст больно молодой. Скорее, на старшего брата. Меня уже спрашивали. Весь из себя такой симпатичный и накаченный – мечта молодой дурочки. Тем более и не бедный.

– А ты у нас умная? – заинтересованно спрашиваю я.

– Я просто больше знаю, – объяснила Катя. – Даже если специально не подслушивать, кто-то вечно обмолвится. У тебя и жена есть, и дети. Только не пойму сколько, но не один. Собственно, почему вы даже домой не звоните?

– Мороженое хочешь? – спросил я.

– Хочу, – согласилась она. – Только на вопрос ты отвечать не желаешь. Что-то все-таки с вами сильно не чисто.

Мы зашли в первое попавшееся кафе и уселись на стандартные пластиковые стулья, под стандартным зонтиком, у стандартного пластикового стола. Наверное, в джунглях Амазонки у индейцев с каменными топорами такие же стоят. Полная и окончательная победа глобализации на отдельно взятой планете. До нас еще тяжелая рука земных корпораций не дотянулась, и пока прекрасно обходимся деревянными – те, кто не сидит по старой привычке прямо на земле или на коврике. Ничего, все впереди. В Федерации общин уже наладили выпуск пластмассовых изделий в массовом порядке. Стандарты и вид знакомые до безобразия.

– Ей шоколадного, – Катя, соглашаясь, кивнула, – мороженого, – сказал я подошедшей официантке, – а мне кофе. Только большую чашку.

– Так что ты мне сказать хотел? – спросила она.

– Есть очень большая вероятность, что нам придется в ближайшее время уехать. Может, на пару дней, может, может пару месяцев. Оставить тебя одну в квартире будет не слишком правильно. Еще не хватает, чтобы кто-то обратил внимание, что взрослых нет. Так что вариантов собственно два.

– Один, – мгновенно сказала Катя, дождавшись, пока официантка поставит на стол вазочку с мороженым и мой кофе, – это поселиться у Тани, так?

– Правильно, – согласился я, наблюдая, как она набрала в ложку мороженое.

– Мне это не нравится, – подумав, сказала Катя. – Ничего против нее не имею, но она ведь не одна живет. Неизвестно, как к этому ее родители отнесутся. А вот как насчет второго варианта? Вы решили отправить меня к себе домой, но там рубль вход, сотня выход? Вместо учебы в школе требуется палить из автомата, резать глотки врагам? Кстати, спасибо за то, что учил обращаться с ножом.

– Не за что, – пробурчал я.

– Пригодится, – ухмыляясь, сказала Катя. – Мало ли что в жизни бывает. Ты мне еще должен показать, как это реально делать, не на тренировке. Барана, что ли, купить? Крови я не боюсь.

Она внимательно посмотрела на меня, отложив ложку в сторону.

– Ладно, без шуток. Если уж начал, – серьезно потребовала, – объясни до конца. Как там это – деревня, овечки, минометы и разные непонятные дела, про которые говорить не желаете, но уходите увешанные оружием. На кавказцев, грабящих бизнесменов или взрывающих дома, вы меньше всего похожи, даже при наличии Рафика, который, кстати, на мусульманина совершенно не тянет. Никаких намазов, хиджабов. Мария вообще ходит по квартире в одной майке и трусах, а Рафик ее явно побаивается. И эти самые странные вещи, которым она меня учит, когда у нее настроение подходящее. Я теперь гораздо лучше угадываю, что будет. Особенно у знакомых. Куда вы меня отправите?

– Проблема, – сказал я. – Не могу, права не имею рассказывать посторонним. Поэтому предпочтительней первый вариант – к Тане домой. Насильно тащить тебя никому не нужно, а объяснять запрещено. Держать тебя там против воли никто не будет. Не понравится – вернешься.

– И вся ваша тайна пойдет прахом, если рот открою.

– Не расскажешь, – уверенно сказал я. – Таня вот молчит.

– Ладно, я уже поняла, тебя надо ловить на слове. Обещал – сделаешь. Значит что?

– Что? – заинтересовался я.

– Значит, пообещаешь, что тяжкую обязанность следить за моим воспитанием принимаешь на себя, до моего совершеннолетия.

– Это как? – не понял я.

– Официально удочеряешь, или как там в ваших таинственных местах принято. Будешь кормить, поить, защищать и объяснять что к чему.

– Тебе может не понравиться мое воспитание, я ведь и выпороть могу.

– В жены шейху за белого верблюда не отдашь?

Я улыбнулся.

– У нас не водятся. Ни шейхи, ни верблюды.

– Тогда не думаю, что будет хуже, чем сейчас. Мыть, убирать и в магазин ходить я согласна. Что требуется, буду выполнять, но ты за меня отвечаешь.

Веселое дело, подумал я. На всю жизнь ее обожгло. Готова идти куда угодно, лишь бы не бросили. С одной стороны, доверяет, с другой – без клятвы не согласится.

– Ну почему я? Лучше уж Мария, – сказал вслух.

– Не-а, – уверенно ответила Катя. – Ты парень простой, с тобой легче. А она из таких, знаешь, которые талантливые и не особо волнуются по поводу того, что про них думают окружающие. Смотреть на их работы интересно, но вот общаться не всегда приятно. Я выбираю тебя.

– Ты хоть понимаешь, – безнадежно спросил я, – что я тебя оставлю там и все равно уеду? Работа такая. Будешь крутиться сама.

– Ну так не навсегда же, – безмятежно ответила Катя. – И вообще, отвезешь, познакомишь с моими новыми родственниками. Жена как, нормальная девка-то? Молчу, молчу…

«И что там Дашка говорила про цыганку, которая попросится ко мне домой, и отказывать ей нельзя?» – вспомнил я странные ее предсказания. Чем дальше, тем интереснее. Скоро будет как оракул невразумительно вещать. Если ее сны такие же детальные, как она мне в первый раз рассказала, какого первопредка голову морочит?

– Погрозишь пальчиком, чтоб не обижали, – весело говорила Катя, – а там видно будет. Я обещаю – буду пай-девочкой. Нож спрячу подальше и буду носить из школы только хорошие отметки.

Я поперхнулся кофе.

– Ой, – сказал отдышавшись. – Насмешила. Там так нельзя. И нож прятать не положено, и изображать добродетельную Золушку тоже. В момент расколют и сделают нехорошие выводы. Ладно, считай, договорились. Папы из меня для тебя не выйдет, сама сказала, только старший брат. Но начальник я суровый, про порку не зря говорил. – Катя скептически улыбнулась. – Есть очень большая разница между наемной силой в твоем лице и моей младшей сестрой, – объяснил я. – Мы не кавказцы, но и у нас там идти против старшего – всего равно что писать против ветра. Меры будут приняты немедленно и вряд ли понравятся провинившемуся.

Катя, глядя исподлобья, слушала молча.