Итак, 14 июля миновало,

и король вернулся к себе живой и невредимый.

Я постарался как можно лучше исполнить миссию,

вами на меня возложенную. Вы, вероятно, узнаете,

достигла ли она полностью той цели, на которую вы уповали.

В пятницу пошел я к причастию; потом,

выйдя из церкви, отправился к Алтарю Отечества{464},

где произнес на все четыре стороны света

необходимые заклинания, дабы отдать Марсово поле

под покровительство ангелов Господних.

Затем подошел я вплотную к карете, следя за тем,

как король садится в нее.

Мадам Елизавета{465} даже удостоила меня взглядом,

вознесшим мысли мои к небесам.

Под охраною одного из товарищей

я сопроводил карету внутрь ограждения.

Король подозвал меня и спросил:

«Казот, с вами ли я виделся и говорил в Эпернэ?»

Я отвечал: «Да, сир», —

и помог ему выйти из экипажа.

Удалился я лишь тогда, когда удостоверился,

что все они уже в помещении.

Марсово поле было до отказа забито народом.

Окажись я достоин того,

чтобы веления мои и молитвы исполнились,

вся эта обезумевшая свора тотчас угодила бы в тюрьму

или в сумасшедший дом.

На обратном пути все кричали:

«Да здравствует король!»

Национальные гвардейцы ликовали от всего сердца

вместе с толпою: проезд короля вылился в истинный триумф.

Погода стояла прекрасная — полковник наш заметил,

что последний день, который Господь уступил дьяволу,

он окрасил в розовый цвет.

Прощайте, молитесь все вместе,

дабы помочь моим молитвам достичь цели.

Не ослабим наших усилий!

Целую маму Забет (Элизабет).

Почтительный поклон госпоже маркизе

(маркизе ла Круа).

Как бы ни разнились наши убеждения, какими бы смешными ни казались нам те слабые средства, на которых зиждились столь пылкие упования, все же преданность этой семьи способна растрогать любое сердце. Питаемые чистыми душами иллюзии, в чем бы они ни выражались, достойны уважения. Да и кто осмелится с полной уверенностью утверждать, что мысль о высших таинственных силах, управляющих миром и позволяющих людям действовать с их помощью, всего лишь иллюзия?! Этой идеей имеет право пренебречь философия, но никак не религия, и политические секты пользуются ею как надежным оружием. Этим-то и объясняется разрыв Казота с иллюминатами, бывшими его братьями. Известно, как охотно республиканцы пользовались идеей мистицизма в период английской революции; мартинисты держались того же принципа, но, вовлеченные в движение, направляемое философами, они тщательно скрывали религиозную сторону своей доктрины, которая в ту пору не имела никаких шансов на успех.

Хорошо известно, какую важную роль сыграли иллюминаты в революционных движениях разных стран. Их секты, организованные по принципу глубокой секретности и тесно связанные меж собою во Франции, в Германии и в Италии, обладали особым влиянием на сильных мира сего, посвященных в их истинные цели. Иосиф II и Фридрих-Вильгельм{466} многое совершили по их наущению. Так, Фридрих-Вильгельм, проникшийся мыслью о коалиции монархов, вторгся в пределы Франции и был уже в тридцати лье от Парижа, когда иллюминаты на одном из своих тайных заседаний вызвали дух его дяди, великого императора Фридриха{467}, и тот запретил племяннику продвигаться дальше. Именно в результате данного запрета (который все толковали по-разному) Фридрих-Вильгельм внезапно отступил с французских земель, а позже даже заключил мирный договор с Республикой; последняя, можно сказать, обязана своим спасением союзу французских и германских иллюминатов.

V

Переписка Казота постепенно, шаг за шагом, знакомит читателя с его сожалениями по поводу пагубного выбора, сделанного его бывшими братьями по секте, и рассказывает об одиноких попытках борьбы с политической эрой, в которой писатель видел роковое царство Антихриста, тогда как именно иллюминаты радостно приветствовали приход невидимого Спасителя. Те, кого Казот считал демонами, выглядели в их глазах божественными духами-мстителями. Зная эту ситуацию, легко понять некоторые места в письмах Казота и те особые обстоятельства, что побудили позже республиканские власти вынести ему приговор именно устами иллюмината-мартиниста.

Письма, короткие отрывки из которых мы процитируем ниже, помечены 1791 годом и адресованы другу Казота, секретарю гражданского суда господину Понто{468}.

Ежели Господь не вдохновит кого-нибудь из людей

на то, чтобы решительно и безоговорочно покончить

со всем этим, нам грозят величайшие бедствия.

Вы знаете систему моих убеждений: добро и зло

на земле всегда были делом рук человеческих,

ибо человеку дарована эта планета вечными

законами Вселенной. Вот почему во всем

свершаемом зле мы должны винить лишь самих себя.

Солнце неизменно посылает на землю свои лучи,

то отвесные, то наклонные; так же

и Провидение обходится с нами; время от времени,

когда местонахождение наше, туман либо ветер

мешают нам постоянно наслаждаться теплом

дневного светила, мы упрекаем его в том,

что оно греет недостаточно сильно.

И если какой-нибудь чудотворец не поможет нам,

вряд ли можно уповать на спасение.

Мне хотелось бы, чтобы вы услышали мое толкование

книги магии Калиостро. Впрочем, ежели вы

попросите у меня разъяснений, я постараюсь прислать

их вам, изложив в самой ясной и недвусмысленной

форме.

В приведенном пассаже излагалась доктрина теософов, а вот и другой, относящийся к былым отношениям Казота с иллюминатами:

Я получил два письма от близких знакомых

из числа бывших моих собратьев-мартинистов,

таких же демагогов, как Бре{469}.

Известнейшие, благороднейшие люди, но, увы,

демон завладел ими. Они считают,

будто это я навлек на Бре болезнь, тогда как в этом

виновато его безумное увлечение магнетизмом.

Янсенисты, как и конвульсионеры{470}, являют собою

тот же случай; к ним ко всем точно приложима фраза:

нет спасения вне церкви, и, я бы добавил,

здравого смысла также нет.

Я уже сообщал вам, что во Франции нас таких было

всего восемь человек: мы не знали друг друга в лицо,

но непрестанно, подобно Моисею, обращали к небесам

наши взоры и молитвы, прося благоприятного

исхода сражения, в коем