открыли ворота Халле, подбирались всё ближе и ближе к окрестностям моста, где они объединились с саксонскими гвардейцами и захватили несколько домов, откуда стреляли по французским колоннам. Видя всё это, сапёр, которому было поручено поджечь фитиль мины, обманутый этой перестрелкой, решил, будто враг приближается и наступил момент выполнить приказ и взорвать мост. Другие авторы приписывают эту прискорбную ошибку артиллерийскому полковнику по фамилии Монфор. Он, заметив нескольких вражеских стрелков, якобы по своей воле приказал взорвать мост. Эту последнюю версию принял император и приказал судить Монфора. Из него сделали, таким образом, козла отпущения за произошедшее фатальное событие. Однако позже было доказано, что он не принимал в этом никакого участия.

Как бы то ни было, армейская молва ещё раз обвинила начальника штаба в оплошности и совершенно резонно утверждала, что охрану моста он должен был бы поручить целой бригаде под командованием генерала, чтобы тот нёс за защиту моста личную ответственность и должен был бы сам приказать поджечь фитиль тогда, когда счёл бы, что наступил нужный для этого момент. Однако Бертье защищался, отвечая как обычно: «Император этого не приказывал!..»

После взрыва моста многие французы, отрезанные от пути к отступлению, бросились в Эльстер, чтобы его переплыть. Многим это удалось. Среди них был и маршал Макдональд. Но огромное количество наших солдат и офицеров, в том числе князь Понятовский, погибли, потому что, переплыв через реку, они не смогли взобраться на крутой берег реки, к тому же с противоположного берега в них стреляли вражеские пехотинцы.

Те из наших солдат, кто остался в городе и в его пригородах после взрыва моста, думали теперь лишь о том, как дороже продать свою жизнь. Они забаррикадировались в домах и мужественно сражались весь день и часть следующей ночи. Однако у них кончились патроны, поэтому они были захвачены неприятелем в своих импровизированных укреплениях и почти все убиты! Резня прекратилась лишь в два часа ночи!

В это время монархи-союзники, собравшиеся на большой городской площади, праздновали свою победу и обсуждали, что им оставалось сделать, чтобы закрепить её результаты, Бернадотт был среди них.

Число французов, зверски убитых в домах, оценивают в 13 тысяч. 25 тысяч было взято в плен. Врагам досталось 250 пушек.

После рассказа об общих событиях, завершивших битву при Лейпциге, я считаю своим долгом рассказать о тех, в которых участвовали мой полк и остальные войска кавалерийского корпуса Себастьяни. На протяжении всех трёх дней большого сражения мы отбили много вражеских атак и сохранили за собой наше поле битвы. Поэтому когда мы 18 октября вечером узнали, что из-за недостатка артиллерийских зарядов мы должны будем отступать, то наше удивление и огорчение были очень велики. Мы надеялись, по крайней мере, и кажется, именно таков был план императора, что наше отступление ограничится отходом за реку Заале возле крепости Эрфурт, где мы сможем восстановить наши запасы пороха и возобновить военные действия. 18 октября в 8 часов вечера мы сели на лошадей и покинули поле битвы, на коем мы сражались на протяжении трёх дней и где мы оставили стольких своих несчастных и славных товарищей.

Как только мы оказались за пределами бивуака, мы сразу же испытали на себе неприятные последствия оплошности императорского штаба, абсолютно ничего не приготовившего, чтобы облегчить отступление столь многочисленной армии! Каждую минуту колоннам, особенно артиллерийским и кавалерийским, приходилось останавливаться, дабы переправиться через широкие рвы, болота и ручьи. Через них, однако, было бы так легко перебросить небольшие мостки! Колёса и ноги лошадей погружались в грязь. Ночь была очень тёмная, поэтому везде царили беспорядок и неразбериха, и наше продвижение было крайне медленным, пока мы находились на равнине и среди лугов. Часто движение ещё более замедлялось, когда надо было проходить через пригороды и населённые пункты. Мой полк находился во главе колонны дивизии Экзельманса, открывавшей этот тягостный марш. Мы пришли к мосту Линденау только в 4 часа утра 19 октября. Переправившись через него, мы были далеки от того, чтобы предвидеть ужасную катастрофу, свидетелем которой этот мост оказался через несколько часов.

Наступил рассвет: широкая ровная дорога была покрыта многочисленными полками всех наших армий. Это говорило о том, что французская армия будет ещё значительной, придя на берега реки Заале. Промчался император… Но, проезжая галопом мимо флангов колонны, он не услышал возгласов: «Да здравствует император!», какими обычно сопровождалось его появление перед войсками.

Армия была недовольна тем, что столь мало внимания было уделено обеспечению её отступления после отъезда Наполеона с поля битвы. Что сказали бы войска, узнав о непредусмотрительности, проявленной при переправе через Эльстер, который сами они только что пересекли, но где столько их товарищей вскоре нашли смерть!

Мы услышали взрыв, разрушивший мост через Эльстер, во время нашей остановки в Маркранштедте, маленьком городке, расположенном на расстоянии 3 лье от Лейпцига. Однако вместо того, чтобы огорчиться, каждый из нас обрадовался, потому что мы не сомневались: мост был взорван уже после прохождения всех наших колонн, чтобы помешать движению врага.

Во время нескольких часов отдыха в Маркранштедте, не имея понятия о только что происшедшей на реке катастрофе, я смог внимательно осмотреть наши эскадроны и узнать о потерях, понесённых полком во время трёхдневного сражения. Я пришёл в ужас! Потери составляли 149 человек, из них 60 убитых, среди них 2 капитана, 3 лейтенанта и 11 унтер-офицеров. Это была громадная цифра для полка в 700 человек, прибывшего на поле сражения утром 16 октября. Почти все раненые были ранены ядрами или ружейным огнём, что, к сожалению, давало очень мало надежды на их выздоровление. Возможно, мои потери были бы вдвое большими, если бы во время битвы я не принял мер предосторожности и не отвёл, по мере возможности, мой полк от пушечного огня. Это заслуживает объяснения.

Существуют такие обстоятельства, когда генерал, каким бы человечным он ни был, оказывается перед неприятной необходимостью разместить свои войска на виду у противника, под огнём его артиллерии. Но очень часто случается и так, что некоторые командиры без всякой пользы выставляют свои войска в линию прямо перед батареями противника и не предпринимают никаких мер, чтобы избежать потерь. Однако эти меры иногда очень легко осуществить, особенно для кавалерии, которая благодаря скорости передвижения может в одно мгновение оказаться в той точке, где она необходима, и выстроиться желаемым образом. Подобные меры предосторожности оказываются наиболее необходимыми именно для крупных отрядов кавалерии и на больших полях сражений. Однако именно там этим занимаются меньше всего.

Так, 16 октября при Лейпциге Себастьяни,