в лабораториях, оберегая свои находки и открытия от соперников, трудились алхимики. И напрасно современные авторы излишне спешат с насмешками в адрес алхимиков. Они были в самой тесной связи с мастерами, работавшими по железу и стеклу, с травниками и лекарями той эпохи. Алхимики проникли во многие тайны природы, хотя на самом деле искали не знаний, но силы. Они были одержимы «практическими целями» — как делать золото из более дешевых материалов, как достичь бессмертия с помощью эликсира жизни и другими такого же рода приземленными мечтами. По ходу своих исследований алхимики немало узнали о ядах, красителях, металлургии и т. д. Они открыли различные отражающие поверхности и смогли, в итоге, получить прозрачное стекло и тем открыли дорогу к линзам и оптическим инструментам. Но как мы узнаем от ученых, и чего до сих пор не в состоянии усвоить «прагматики», только когда ищут знания ради них самих — только тогда они приносят богатые и неожиданные плоды, щедро одаряя ими своих слуг.

Те идеи, которые выразил Роджер Бэкон, стали приносить первые плоды в новых знаниях и широте взглядов не ранее XV в. Затем, внезапно, с началом нового XVI в., когда мир оправился от бури общественных потрясений, которые последовали за массовыми эпидемиями XIV в., в Западной Европе засияло целое созвездие имен, которое затмило наивысшие научные имена золотого века Греции.

Одним из самых первых и самым великолепным в этом созвездии был флорентиец Леонардо да Винчи (1452–1519), человек с почти фантастическим видением действительности. Он был первым, кто понял подлинную природу ископаемых окаменелостей. Леонардо да Винчи доверял свои наблюдения запискам, которые не перестают и теперь восхищать нас. Он был убежден и в осуществимости механического полета.

Еще одно великое имя — поляк Коперник (1473–1543), который сделал первый ясный анализ движения небесных тел и показал, что Земля движется вокруг Солнца. Датчанин Тихо Браге (1546–1601), работавший в Пражском университете, отказался принять эту теорию, но его астрономические наблюдения оказались исключительно важны для его последователей, и особенно для немца Кеплера (1571–1630).

Галилео Галилей (1564–1642) был основателем науки механики. До времени Галилея господствовало убеждение, что если один предмет весит в тысячу раз больше другого, то и падать он будет в тысячу раз быстрее. Галилей оспорил это убеждение, но вместо того, чтобы изложить свои доводы как схоласт и джентльмен, он подверг это мнение беспристрастному испытанию — сбросил два неравных груза с верхней галереи падающей Пизанской башни к ужасу ученых эрудитов.

Галилей также сконструировал первый телескоп и развил астрономические взгляды Коперника. Однако церковь в этот раз отважно приняла вызов. Поверить в то, что Земля меньше Солнца и второстепенна в сравнении с Солнцем, полагала церковь, значит ни во что не ставить человека и христианство. Так что Галилею пришлось вернуть Землю на место как неподвижный центр Вселенной. Тюремное заключение, а затем церковная епитимья — три года подряд раз в неделю читать семь покаянных псалмов — таков был приговор семерых кардиналов, принимавших его отречение.

Ньютон (1642–1727) родился в год смерти Галилея. Открыв закон тяготения, он создал ясное научное представление видимой Вселенной. Но с Ньютоном мы уже переносимся в XVIII в., слишком далеко от нашей нынешней главы.

Среди более ранних имен необходимо упомянуть прежде всего Уильяма Гильберта (1544–1603) из Колчестера. Роджер Бэкон призывал к эксперименту, Гилберт был первым, кто стал практиковать его.

Можно не сомневаться, что его опыты, главным образом в области магнетизма, помогли сформировать представления Фрэнсиса Бэкона, барона Веруламского (1561–1626), лорд-канцлера английского короля Якова I. Фрэнсиса Бэкона называют отцом экспериментальной философии, хотя его вклад в развитие научных исследований порой слишком преувеличивают. Он был скорее не основателем, но апостолом научного метода. Более всего для науки сделала его фантастическая книга «Новая Атлантида». В этой книге Фрэнсис Бэкон причудливым языком изложил свое представление о некоем дворце изобретений, величественном храме науки, где поиск знаний во всех областях организован по принципу максимальной полезности.

Из этой утопической мечты выросло Лондонское Королевское общество, основанное по указу короля Карла II в 1660 г. Основной заслугой этого общества была и остается публикация научных и популярных работ. Его образование отмечает решительный шаг от изолированного поиска к совместным исследованиям, от тайных и одиночных изысканий алхимика к отрытому отчету и свободному обсуждению, которыми живет современный научный процесс.

Долго спавшая наука анатомия ожила в работах Гарвея (1578–1657), который доказал циркуляцию крови. Впоследствии голландец Левенгук (1632–1723) сконструировал первый примитивный микроскоп, и перед людьми открылся мир мельчайших живых существ.

И это лишь ярчайшие звезды среди растущего множества людей, которые с XV в. и до наших дней, с возрастающими совместными усилиями и энергией, освещают наше видение Вселенной и увеличивают нашу власть над условиями нашей жизни.

Мы с такой полнотой осветили возвращение к научным исследованиям в средние века ввиду их неоценимой значимости для человеческой жизни. В исторической перспективе Роджер Бэкон гораздо более значим для человечества, чем любой из монархов его времени. Но современный мир по большей части ничего не знает о той работе, которая протекала тогда, неприметно для стороннего взгляда, в студиях, лекционных залах и алхимических лабораториях и которой предстояло вскоре изменить все условия жизни. Церковь, конечно же, внимательно следила за тем, что становилось достоянием общественности, но это беспокоило ее лишь в том случае, когда явным было непочтение к ее основополагающим догмам. Церковь давно постановила, что Земля — это центр Божьего творения, а Папа — назначенный самим Богом правитель Земли, и не стоит смущать представления людей, настаивала церковь, каким-либо противоречащим учением. Как только она вынудила Галилея отречься от своих взглядов и сказать, что Земля не движется, ей этого было довольно. Церковь, кажется, не отдавала себе отчет, чем это может грозить ей, если подтвердится, что Земля на самом деле движется.

Очень значительные общественные сдвиги, так же как и интеллектуальные, происходили в Западной Европе на протяжении этого периода позднего средневековья. Но человеческий разум живее воспринимает события, чем перемены; и люди тогда, как и теперь, по большей части продолжали придерживаться своих традиций, несмотря на то, что обстановка вокруг них изменялась.

В «Очерк», подобный этому, невозможно вместить все множество событий истории, которые к тому