– Пока. – Он тоже сжал губы, будто хотел что-то добавить, но сдержался.

Я вернулась к клубу каноистов, села к маме в машину, сделав вид, будто ничего не произошло.

Но мысли возвращаются к одному и тому же. Я не знала, что мне это понравится, пока не попробовала. Я только что целовалась со Стюартом Шахом. Я целовалась со Стюартом Шахом!

Всего полдня назад я была другим человеком; и вот я будто преображаюсь – сбрасываю старую кожу, грубую и растрескавшуюся, а под ней новая, нежная, розовая. Я как миссис Чтотакое из книги «Трещина во времени», которая покинула Землю через другое измерение и очутилась на серо-фиолетовой планете с двумя спутниками. На Земле она была узел тряпья, а на новой планете превратилась в дивное создание, крылатое, с сильным гибким телом – ни в сказке сказать, ни пером описать! На мне все те же сабо и футболка, и пахнут все так же, но я изменилась. Я стала другой.

Я знаю, что такое любовь, Сэм-из-будущего – читала в National Geographic. Любовь – это возбуждение нейронов и выброс дофамина (нейробиологи называют его гормоном удовольствия) плюс стремление к воспроизводству себе подобных – в итоге создается определенная модель поведения. Мы стремимся к объекту любви с той же целью, с какой стремимся съесть еще одну конфету: чтобы вновь испытать удовольствие.

Да только никто мне никогда не рассказывал, что это так просто и так прекрасно. Точнее, кто только не пытался это выразить – и Шекспир, и «Битлз», – и все равно я не представляла, до чего это здорово!

Я заглянула к Купу на задний двор за «справочником дополнительных источников» – это оказался старый линованный блокнот, которому лет пять, не меньше, а в нем рисунки – кот Гарфилд, делающий кульбиты, – вперемешку с кое-какими мыслями, весьма дельными. Мы, как в старые добрые времена, залезли на забор, разделяющий наши участки. Я делала новые записи, а Куп бросал футбольный мяч в росшее рядом дерево, целясь в гущу кроны.

Ну ладно, раз уж это официальный документ, обязуюсь прибегать к приемам из «справочника» лишь при крайней необходимости. То есть под угрозой полного провала. Плохие отметки на экзаменах ухудшат итоговые оценки, и я потеряю право произносить прощальное слово. А если сдам экзамены хорошо, то победа в кармане.

(Список сильно отредактирован – пришлось исключить секс в обмен на помощь на экзаменах):

• «здесь плохо пропечатано, не могу разобрать» – и пока учитель смотрит на бланк, заглянуть в работу соседа; особенно полезно на контрольных по математике (ПРИГОДИТСЯ НА ЭКЗАМЕНЕ ПО МАТЕМАТИКЕ);

• выйти в туалет, как только другие станут сдавать работы (чтобы избежать подозрений), и проверить сообщения в телефоне (ПРИГОДИТСЯ НА ЭКЗАМЕНЕ ПО ЛИТЕРАТУРЕ, особенно для теста с вариантами ответов);

• пропустить экзамен «по уважительной причине» и сдать позже, то есть в одиночку после уроков, когда есть возможность заглянуть в учебник (ЕВРОПЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ).

Когда я переписала все, что может пригодиться, то так и сказала про себя: «Из этого можно извлечь пользу», – и в голове всплыла фраза Мэдди, и я спросила:

– Куп, ведь нельзя сказать, что я тебя использую?

– То есть… погоди, что значит «используешь»?

– Ну, слишком много у тебя беру, а взамен – ничего.

– Нет! Нет, – поспешно ответил Куп и бросился доставать из листвы мяч.

Потом он вернулся и добавил:

– Ты уж мне поверь, мной пользовались, и не раз, и это совсем другое. Ты прямо сказала, что тебе нужно, и я согласился помочь.

– А кто тобой пользовался?

Куп передернул плечами.

– Девчонки.

Я спрыгнула с забора.

– Ага.

Куп снова бросил мяч.

– Клеились ко мне, чтобы я их брал на вечеринки, угощал пивом, сигаретами, знакомил с кем-то. Такова жизнь.

– Не всегда.

– Да, не всегда.

Я махнула блокнотом.

– Девчонки к тебе клеются, потому что ты здорово рисуешь Гарфилда.

Куп фыркнул.

– А ты когда-то рисовала персонажей «Властелина колец» в виде какашек. Удивляюсь, почему у тебя до сих пор нет парня – с таким-то талантом!

Я улыбнулась, опустила взгляд на свои руки, вспомнила поцелуй Стюарта.

– Что ты так смотришь? – Куп уставился на меня, округлив глаза.

– Да так, ничего особенного.

Он понизил голос:

– У тебя появился парень?

– Нет…

– Кто же?

– Никто.

Куп помчался за мячом. Когда он несся обратно во весь дух, то на бегу спросил:

– Это не…?

Трудно было удержаться и не сказать. И еще труднее говорить обычным голосом, без глупого торжества («вот видишь, я не какое-нибудь ничтожество, ха-ха!»).

– Это НЕ Стюарт Шах.

На этот раз мяч улетел далеко за дерево, и в следующий раз тоже.

На бегу Куп бросил через плечо: «Пока!»

– Я не… – начала было я, но вспомнила, что это его излюбленный прием, если он хочет остаться один – попрощаться, когда ты еще и не думал уходить.

Вот черт, совсем я с ума сошла! Вчера по рассеянности вымыла голову три раза подряд – все думала о нем, и… Вот и сейчас опять думаю.

Стюарт: Мариана сегодня выступает в Дартмутской библиотеке и попросила меня тоже выступить!!!

Я: Вот это да! Поздравляю!

Стюарт: В пять. Придешь?

Я: Да, если допишу сочинение по «Слепоте». Завтра сдавать.

Стюарт: Ну и чем же ты занята – все со мной переписываешься? Иди работай, работай, работай!

Я: Ха-ха-ха!

Стюарт: Увидимся в пять;)

Я: Как Бог даст.

Стюарт: Не знал, что ты веришь в Бога.

Я: Прости, хотела сказать, как получится.

Стюарт: ИДИ ПИШИ, ЧТОБЫ НАМ СКОРЕЙ УВИДЕТЬСЯ!

Сочинение я дописала без четверти пять и по пути до самой библиотеки то и дело переходила с шага на бег трусцой, будто перебегала дорогу на красный свет. Библиотека была битком: люди сидели на стульях, расставленных рядами в читальном зале, жались возле книжных полок, а Мариана уже стояла перед микрофоном и читала.

Стюарт в первом ряду застыл, низко склонив голову, сосредоточенно глядя в пол, и слушал.