— Я такого не слышала, — наконец произнесла она, — но тыдовольно метко подметил наши комплексы.

— Мы не свободны от массы комплексов, — он тоже повернулголову, и теперь они смотрели друг другу в глаза.

— Поцелуй меня, — вдруг попросила она.

Глядя ей в глаза, он исполнил ее желание. Она закрыла глазаво время поцелуя. Он так и остался с широко раскрытыми глазами.

— Ты все-таки изменился, — пробормотала она, немногоотодвигаясь от него.

— Я знаю. — Ты женился?

— Типичная женская логика, — усмехнулся он, — а я думал, тывыше этого.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я не женат. Просто за это время произошло столько всякихсобытий. Мне действительно было довольно нелегко.

— Ты попался?

— Не в этом дело. Это трудно объяснить, другой образ жизни,ты можешь не понять.

— И поэтому ты даже не звонил?

— Раньше я не мог, потом не хотел. Мне казалось, что все,происшедшее с нами, было похоже на какой-то чудный сон, который приятновспомнить, но о котором всегда твердо знаешь, что это мираж. И потом моя…бывшая работа, — эти слова всегда давались ему труднее всего, — она нерасполагала к особой откровенности, ты ведь об этом догадываешься и сама.

Лона молчала. Затем внезапно вскочила, усаживаясь прямо наподушку, утыкаясь лицом в собственные колени. В ее грации было нечто кошачье,какая-то особая пластика, присущая темнокожим женщинам.

— А зачем ты приехал теперь? — спросила она, наклонивголову. — Только не лги, что из-за меня.

— Нет, — достаточно серьезно ответил он и невольно погладилее изящную кисть, — не из-за тебя. Я даже не верил, что смогу снова увидетьтебя. Кто-то из великих сказал, что не стоит возвращаться туда, где ты былраньше счастлив. По-моему, прекрасные слова.

* * *

— Ты решил следовать этому наказу? — Она по-прежнему неменяла позы, обхватив руками свои ноги и положив голову на колени.

— Может быть, во всяком случае, если бы я следовал этомуизречению, то мне не пришлось бы узнавать о твоем замужестве. Мне было былегче.

— Легче что? — глухо спросила она.

— Я бы упивался своим самомнением, твердо полагая, что тыпо-прежнему любишь меня одного.

— Это так и есть, — внезапно произнесла она, не поднимаяголовы.

Он всегда боялся, когда говорили на такие темы. Илисознательно избегал их. После смерти Натали Брэй, спасшей ему жизнь в Вене итак нелепо погибшей в аэропорту удивительно красивой столицы Австрии, он нелюбил говорить о своих отношениях с женщинами и сознательно избегал слишкомблизких отношений. А после смерти Натали он так и не побывал в Австрии, где онабыла похоронена. Изумительный город вызывал теперь у него слишком тягостныевоспоминания. Там они впервые познакомились с Натали, и там они рассталисьнавсегда.

Иногда ночью она являлась ему во сне, ироничная,наблюдательная, собранная, со своей обычной чуть заметной улыбкой. Он дажеиногда говорил с ней. Они впервые увиделись двенадцатого ноября восемьдесятвосьмого года. Он помнил этот день совершенно точно, тогда они должны быливстретиться у собора святого Штефана. И он впервые увидел Натали. Потом онидаже оставались в одном номере в Сантьяго, и он, верный своим принципам,ночевал на диване, вызывая насмешки молодой женщины.

Тогда ему казалось, что все это слишком несерьезно, и онпредпочитал не флиртовать с экспертом ООН, случайно оказавшимся хорошенькойженщиной. Только позднее, в Буэнос-Айресе, когда она вдруг сказала ему, чтолюбит его, он понял, какие именно чувства испытывал сам. Тогда он впервые узнали ее настоящее имя. Потом был Нью-Йорк. Они сумели тогда предотвратитьпокушение на жизнь трех президентов, но он уцелел лишь чудом. Тяжелое ранение,в результате которого он оказался в больнице, на несколько лет выбило его изстроя, и он увидел Натали в следующий раз лишь через три года, уже наканунеразвала Советского Союза. Тогда агонизирующая советская система и ееправоохранительные органы не очень утруждали себя вопросами этическогохарактера. Отработавший, по их мнению, Дронго был просто подставленамериканской разведке и в результате этой беспредельной в истории спецслужбоперации потерял своего связного. А через несколько дней погибла и Натали.Воспоминания об этом до сих пор оставались в глубине его души, там, куда обычноне пускают никого.

И вот теперь, когда Лона неожиданно ответила ему такимобразом, он впервые растерялся. Снова терять женщину он не хотел, а пускать ееслишком глубоко в тайники своей души он уже не мог. Но Лона ему нравилась. Аможет, здесь можно было употребить другое, более подобающее их отношениямслово, но он не хотел признаваться даже самому себе.

— У тебя ревнивый муж? — внезапно, непонятно почему, спросилон.

Она посмотрела на него, тряхнув волосами, ей была непонятнаего реакция.

— Нет, — ответила Лона, — он не ревнивый. Я сказала ему, чтов Нью-Йорк прилетел мой старый друг, которого я не видела много лет. И он всепонял, не стал задавать ненужных вопросов. Мы просто решили жить вместе, нашбрак пока не оформлен.

— Тогда я не понимаю женской логики, — пробормотал Дронго.

— Он прекрасный парень, добрый, интеллигентный, любящийменя, — задумчиво произнесла Лона, — но этого мало. В нем нет какой-то искры,какого-то невероятного огня, который есть в тебе. Если хочешь, я могу даже вывеститакую формулу. Он идеальный муж, ты идеальный любовник.

— Спасибо. Надеюсь, ты не имеешь в виду только физическиесвойства моего организма? — немного огорченно спросил он.

— Нет, — рассмеялась она, поднимая голову. — Иди ко мне, —попросила Лона, вытягиваясь на постели. И уже когда они были снова вместе,прошептала ему: — Ты не такой, как все, не похожий на остальных. В тебекакой-то непонятный сплав интеллекта и почти детского озорства. Словно тыпостоянно придумываешь какие-то игры для самого себя и для окружающих тебялюдей. Жить с тобой долго было бы невероятно тяжело, любить тебя можно вечно.Ты просто очень отличаешься от всех остальных.

— Я буду считать это комплиментом.

— Считай как хочешь.

Они были вместе уже пять часов, позабыв обо всем на свете, овремени, об окружающем их пространстве, о людях вокруг них… И в этот момент вдверь постучали.

Она тревожно взглянула на него, чуть нахмурившись. Оноглянулся на дверь. Стук повторился. «Надеюсь, это не Цапля», — подумал он,спешно поднимаясь с постели. Накинул рубашку, быстро надел брюки, застегнулпуговицы и шагнул к дверям. Лона осталась лежать на кровати.

— Кто там? — спросил Дронго.