Она хотела добавить, что вряд ли какая-нибудь особа в юбке польстилась бы на Сергея Леонидовича, но вовремя удержалась, вспомнив, что он ей еще понадобится и портить отношения по меньшей мере несвоевременно.

– Во всяком случае, если бы вы не полезли в кабинет мужа, ничего из этих прискорбных событий не случилось бы. – Профессор все-таки оставил за собой последнее слово.

Трифон, который почувствовал, что Катя обиделась, подскочил к ней и протянул очищенный банан таким жестом, каким мужчины протягивают своим возлюбленным цветы.

– Спасибо, Тришенька, какой ты милый, – умилилась Катя и добавила вполголоса: – Не то что твой хозяин.

– Хорошо, Сергей Леонидович, мы с вами совершенно согласны, – поспешила пресечь дискуссию Ирина. – Катя поступила неразумно, но мы к вам пришли не за этим. Расскажите, пожалуйста, что вам известно об этих камнях! Ведь вы десять лет назад были в Африке вместе с Валентином Петровичем, значит, должны знать, как к нему попали эти несчастные булыжники…

– Да, – лицо профессора посветлело от воспоминаний, – десять лет! Неужели прошло уже десять лет?

– Уверяю вас, – подтвердила Ирина, – именно так написано в дневнике профессора Кряквина.

– Десять лет! – повторил Сергей Леонидович. – А кажется, только вчера! Валентин тогда еще не был профессором, – добавил он ревниво, – он был моим ассистентом. Способный молодой ученый…

– Профессор, не отвлекайтесь, – одернула его Ирина.

– А я и не отвлекаюсь. Это имеет прямое отношение к делу. Тогда мы находились в Кот-де-Леоне, изучали некоторые особенности культа мертвых у милонго. Это одно из самых значительных племен этой страны.

– Я знаю, – подала голос Катя, скромно потупившись.

– Да? – Профессор взглянул на нее с интересом и продолжил: – Для нашего исследования просто необходимо было пробраться к главному святилищу милонго, расположенному глубоко в непроходимых джунглях. С нами были несколько носильщиков и опытный местный проводник. Однако чем ближе мы подходили к храму, тем беспокойнее становились наши провожатые. Ночами они шептались у костра и замолкали при нашем приближении. Время от времени до нас доносились тревожные сигналы тамтамов. Конечно, мы с Валентином неплохо понимаем язык африканских барабанов, но на этот раз был использован какой-то незнакомый нам тайный код. После каждого такого сигнала наши проводники казались все более испуганными. Да и в природе происходило что-то непонятное: закаты стали слишком яркими, мимо нас пробегали, словно от кого-то спасаясь, стайки мелких животных… Проводник несколько раз предлагал нам вернуться. Ссылался на свои сны, на дурные предчувствия, но ничего прямо не объяснил, и мы с Валентином решили идти дальше.

Профессор на какое-то время замолчал, словно перенесся в прошлое. Подруги слушали его как зачарованные. Катя с удивлением обнаружила, что Трифон давно уже сидит возле нее, а она машинально почесывает его за ушами.

– Наконец наступило то страшное утро, – выразительно проговорил Сергей Леонидович. – Мы с Валентином проснулись в своей палатке и обнаружили, что остались одни. Все убежали: и проводник, и носильщики. Нет, они вовсе не собирались нас грабить, все вещи были на месте. Но наши провожатые явно чего-то очень боялись. Мы не знали, как быть в этой ужасной ситуации. Ближе к полудню мы услышали в стороне птичьи крики, по которым поняли, что через джунгли проходит большой отряд. Первым нашим побуждением было позвать тех людей на помощь, но какое-то шестое чувство нас остановило. Как выяснилось позже, интуиция спасла нас.

Мы решили взять самое необходимое из вещей и двигаться к храму, потому что до него оставалось гораздо меньше пути, чем назад. Там мы рассчитывали найти новых проводников. По пути мы вышли на след того отряда, который совсем недавно прошел через джунгли, и увидели разоренную деревню. Все жители были перебиты, а дома разрушены и сожжены. Тогда мы поняли, что рядом с нами прошли разбойники или мятежники…

– Н’Дугу! – воскликнула Катя.

– О, – удивился профессор, – вы и это знаете? Да, действительно, позднее мы узнали, что это были мятежники из клана Н’Дугу. Они направлялись, разумеется, к святилищу. Мы решили поотстать, чтобы не попасться им на глаза. Закат в тот день был еще более багровым. А ночью начался настоящий ад…

Сергей Леонидович налил в стакан воды, сделал несколько глотков и продолжил:

– Это было похоже на землетрясение. Почва под нами ходила ходуном, меня начало тошнить, как на палубе корабля в шторм. Одновременно началась гроза, молнии сверкали одна за другой, так что стало светло как днем. Совсем рядом с нами огромное дерево сгорело от удара молнии в считаные секунды, как спичка. Со всех сторон доносился вой перепуганных зверей. И вот, когда небо озарила особенно яркая вспышка, мы увидели рядом с палаткой человека. Он едва шел, израненный и измученный ночной дорогой сквозь джунгли, но в его облике чувствовалось величие, а изорванная и промокшая одежда говорила, что перед нами жрец из святилища милонго.

Человек упал перед нашей палаткой. Валентин втащил его внутрь, напоил кофе из термоса, перевязал раны. Беглец пришел в себя и рассказал, что он действительно верховный жрец милонго, что на святилище напали мятежники, но боги разгневались и разрушили храм. Множество злоумышленников уничтожено, а ему чудом удалось бежать. Однако боги сказали ему, что он не переживет этой ночи.

«Не случайно великие боги привели меня к твоему шатру, белый человек! – воскликнул жрец, собрав оставшиеся силы. – Они повелели сделать тебя хранителем унга вароси. Возьми святыню и сохрани ее до тех пор, пока не будет заново построен наш храм».

С этими словами он протянул Валентину небольшой холщовый мешочек. Валентин стал возражать, говорил, что он недостоин такой высокой чести, но жрец посмотрел ему прямо в глаза каким-то особенным немигающим взглядом и почти сразу умер.

Мы развязали мешочек. Внутри было несколько камней удивительного бледно-лилового цвета.

Наутро природа угомонилась. Гроза прекратилась, землетрясение закончилось. Мы похоронили жреца недалеко от палатки, чтобы его не обглодали дикие звери, и тронулись в путь. Через несколько часов из зарослей появились наши носильщики и проводник. Они просили у нас прощения за то, что бросили нас, и держались с удивительным почтением. Валентин хотел было рассказать проводнику о ночном происшествии, однако что-то его остановило. Позднее он сказал мне, что внезапно увидел перед собой жреца, его предсмертный взгляд и не смог вымолвить ни слова. Так и получилось, что мешочек с камнями остался у Валентина Петровича. Покидая Кот-де-Леон, он подумывал о том, чтобы отдать камни официальным лицам, но снова увидел перед собой жреца и не смог ничего сделать. На таможне, кстати, у нас не было никаких проблем, наш багаж вообще не досматривали… Вот, – профессор немного помолчал и поднял глаза на подруг, – а все дальнейшее вы уже знаете!

– Бедный Валек, – простонала Катя, и на глазах у нее появились слезы.

Она очень живо представила, как ее муж, такой с виду невзрачный и не героический, пробирался сквозь джунгли, полные диких животных, мятежных племен и прочих опасностей, и почувствовала прилив нежности к нему.