Беда в том, что никакой тактики, кроме внезапности и обезоруживающей честности, у меня не было. Не сработало...

И несмываемый позор теперь будет со мной вечно.

"Молодец, Кира. Сама себе вырыла яму... Не нужно было слушать чужих подсказок, черт бы побрал эту помешанную советчицу..."

Хлопаю себя ладонью по лбу, шепотом матерюсь, отправляю контакт Светы в черный список и выбираюсь из-под придавившего меня одеяла. Попутно оперативно обдумываю план действий на предстоящий денек — он просто необходим, когда чувствуешь, что вот-вот лишишься разума.

Я не знаю, как прошел стрим, и на что рассчитывать — начинать ли мечтать о спокойных вечерах в стенах родной убогой квартиры вдвоем с трезвым папой, или надежды на мир и лад отодвинутся на неопределенный срок?..

Как бы там ни было, еще очень рано, в столовую успеваю — если что, Валентина Петровна прикроет и милосердно распишется в дневнике. Папе позвоню по дороге...

Тихонько встаю и на цыпочках пускаюсь на поиски ванной.

— Доброе утро! — Элина, одетая в длинную футболку и шорты, выходит в прихожую, поправляет очки и сонно щурится. — Осторожно, там кран барахлит. Ярик сегодня починит...

— Доброе. Спасибо. Я скоро уйду...

— Брось. Без напрягов, ты дома! — Она предусмотрительно включает для меня свет и вручает полотенце, и я, проглотив слезы признательности, прячусь в обложенном кафелем закутке. Несмотря на древность ванной и умывальника, здесь идеальная чистота, и Ярик, имеющий то ли божественный, то ли дьявольский дар и сотни восторженных фанаток, вдруг волне отчетливо представляется с разводным ключом в руке. Нелегкое прошлое вполне могло одарить его самыми неожиданными умениями и навыками — мне ли не знать.

Я тоже могу чинить краны.

Пахнет моющими средствами, побелкой и плесенью — в старых квартирах всегда один и тот же запах, — и я действительно чувствую себя как дома. Аккуратно складываю одежду на краешке ванны, отодвигаю резиновую шторку и встаю под душ — поначалу меня обдает ледяным ливнем, а потом накрывает щедрой порцией бодрящего кипяточка.

Но сквозь пар, исходящий от горячих струй, пробивается еле слышный аромат мяты и мороза — знакомый, острый, как стекло, ранящий и волшебный. Распахиваю глаза, и вода мгновенно заливает картинку.

Юра. Его присутствие мерещится даже здесь.

Впрочем, ничего удивительного — он наверняка часто сюда наведывается по делам и по дружбе. А мне надо поторапливаться и поскорее валить — встретиться с ним после случившегося я желаю в последнюю очередь.

Стыд обжигает почище неисправного душа и заставляет мучительно страдать...

Сколько себя помню, я живу сложно. Научилась справляться с болью, загоняя ее поглубже в сердце так, что она переставала донимать.

От меня миллионы раз ускользала удача.

Я давно и накрепко уяснила, что при рождении не отхватила счастливый билет.

"Почему же, почему, твою мать, ты так быстро забыла об этом, когда увидела Юру?.."

В наказание выдержав еще пару секунд невыносимого жара, вылезаю из ванны, пускаю в ход мягкое полотенце, облачаюсь в свои шмотки и выхожу.

Из гостиной доносится мерное перестукивание клавиш — Ярик с кем-то ожесточенно переписывается, комментируя сообщения вслух и сдабривая их едким сарказмом. На кухонном столе ожидает недоеденная с вечера пицца, и Элина, по-турецки сидящая на диване с чашкой кофе, с энтузиазмом машет мне:

— Присоединяйся. Как спалось?

— Крепко и спокойно! — признаюсь честно. Сажусь на табуретку и ем — когда я голодна как волк, особых приглашений не требуется. Но под ложечкой сосет не от потребности в еде. До дрожи интересует вопрос: вышел ли толк из нашей затеи?.. Спрашивать первой не решаюсь — я и так слишком многим обязана ребятам. Зато Элина, сканируя меня прозрачными глазами через стекла очков, тихо шепчет:

— А вот я ни фига не спала... — она глотает кофе и прочищает горло: — Все прокручивала в голове наш разговор. Знаешь, кто вытащил меня из болота вины? Ярик... Не героическими поступками, как ты бы могла подумать. Он был именно тем, кто нуждался во мне. Его можно было спасти, и я изо всех сил пыталась... Сейчас, когда прошло столько лет, я отчетливо понимаю, что нельзя увязать в собственных переживаниях, иначе... край. Занимайся любимым делом, помогай близким, почаще смотри наверх, Кир. И... звони, когда будет плохо. Ладно? Сразу набирай мне...

В ее бездонных глазах я вижу участие и желание помочь, а не безразличие, которое вечно и так старательно пытались прикрыть заинтересованностью окружающие меня взрослые.

Вчерашний разговор, как сеанс лечебного гипноза, помог — в груди лопнуло что-то давно до предела натянутое, напряжение ушло...

Майское солнышко лезет в окна, отчаяние и безысходность, которыми за глупое упорство наградил меня Юра, сменяются эйфорией и оптимизмом.

Не надо никакой следующей жизни, чтобы признаться вслух:

— Спасибо, Элина. Я рада, что тебя встретила. Ты мне как... сестра.

Она моргает и, демонстрируя трогательную беспомощность, цепляется дрожащими пальцами за дужку очков. Под татуировками проступают шрамы, но я благоразумно не лезу не в свое дело.

Сладко потягиваясь, в проеме возникает Ярик – красные патлы усмирены ободком-пружинкой, на лице сияет беззаботная улыбочка.

— Доброе утро, красавицы! — приветствует он, плюхаясь на табурет напротив. Банальная фраза в его исполнении звучит не как сомнительный комплимент, а как констатация факта. Хочется улыбнуться в ответ.

Ненавижу романтику, но воображение выходит из-под контроля и рисует их возможную историю — потерявшая все Эля и переживший ад Ярик однажды встретились, вытянули друг друга к свету и вместе идут по жизни, уже достигнув недосягаемых для меня вершин. А для них все только начинается. Для них даже небо — не предел...

Глаза цвета некрепкого чая находят мои и прищуриваются.

— Так, Кирилла. А теперь о нашем уговоре... — деловито вздыхает Ярик, и я снова ловлю себя на мысли, что не робею под его взглядом, хотя, в присутствии такого шикарного парня, по всем законам жанра должна была превратиться в тупого истукана.

Ярик засовывает руку в карман худи, вытаскивает толстую пачку банкнот и кладет на стол перед моим носом.

— Что это?.. Это... за мои фигурки? — я давлюсь пиццей и топлю внезапно случившуюся икоту в щедром глотке кофе.

Денег немало. Их... явно больше, чем я могла рассчитывать даже в самых смелых мечтах.

— Ага. Было рубилово. Особенно за "меня"... — он усмехается. — Сейчас снарядим посылки, и полетят твои творения в разные уголки нашей