Я не стала рассказывать Донатасу об этом. Ничего как бы и не изменилось. Приезды, отъезды, снова приезды и отъезды…

– Нужно найти тебе работу здесь, – сказал Донатас. – Что за жизнь?

– У меня виза шенгенская, и, если использую подряд все дни визы, потом полгода не смогу въехать в страну.

– Что будем делать?

– Не представляю.

– Я хочу тебе помочь и на книгу деньги дам.

– Я на свои напечатаю.

Донатас обиделся. Как будто я отказывалась от него самого.

– Позвоню в одну серьезную организацию. Где-то есть телефон.

Нашел номер телефона, позвонил. Поговорил.

– Завтра поедем туда.

…На улице холодно. Идет дождь. Одеваемся потеплее. Вот-вот подъедет машина. Донатаса встретили с величайшей радостью и почтением. Пообещали помочь в поиске работы. Но для этого нужна непрерывная виза. «Доработаю учебный год в школе и, если ничего не изменится, уволюсь, буду искать работу здесь, – подумала я. – А что может измениться? Не дадут визу? И такое может быть».

Я больше не ездила на велосипеде по шоссе. Однажды выходившая на дорогу женщина, открыв дверцу своей машины, задела ею меня, и я упала с велосипеда. Предвидеть такое было нереально… Руки-ноги целы. Правда, голова кружится, ссадины на руках и ногах, но ходить могу и даже ехать. У женщины было такое испуганное и виноватое выражение лица, что я не стала выяснять с ней отношения.

– Не носись. Разобьешься, – сказал Донатас, увидев, что я прихрамываю.

– Хорошо. И сама уже побаиваюсь. Буду ездить по тротуарам.

– Откуда столько книг?

– Твой сосед подарил. Это книги о кино: о Сергее Эйзенштейне, кинокритика…

Донатас удивился:

– Не предполагал, что он интересуется искусством.

– Он когда-то журналистом работал на телевидении. Окончил Вильнюсский университет… Кинословарь, второй том, возьму себе. У меня дома только первый. Остальные пусть у тебя останутся. Может, почитаешь.

– Хочешь посмотреть выставку Юозаса Будрайтиса? – спросил Донатас.

– А где?

Донатас позвонил куда-то и объяснил мне, как найти выставочное помещение на проспекте Гедиминаса.

Из информации о выставке я узнала, что фотографии были сделаны актером на киносъемках в 70—90-х годах. Фотопортреты Эугении Плешките, Лембита Ульфсака, Регимантаса Адомайтиса, Александра Кайдановского, Ирины Мирошниченко… Всматриваюсь в лица.

Черно-белые фотографии непостижимы… На одном из снимков – Донатас. Тогда он снимался в Японии в фильме «Жизнь и смерть Фердинанда Люса».

…Полоска уходящего вдаль берега океана, пенящиеся волны и неожиданный образ Донатаса. С долей беспечности, упоения жизнью. Но это конечно же субъективное восприятие увиденного, что я и не преминула отобразить в стихотворении «Фотография».

…Он Там и Здесь совсем не одинаков. О нем, сейчас Ином, не надо плакать. Смотри, какой бессмертный – вот беспечность. Мгновенье – жизнь, а немгновенье – вечность.

Около часа я провела на выставке, а когда вернулась, Донатас поинтересовался, какие работы были представлены. Потом достал из книжного шкафа подаренную ему Юозасом Будрайтисом книгу со снимками, внимательно просмотрел их.

…Когда-то Япония не была для меня далекой страной – соседнее государство. Я родилась и выросла на Дальнем Востоке и это мир моего детства. Помню сопки, огромные пространства тайги, цветущий багульник, свою первую поездку во Владивосток к Океану. Увиденное потрясло. Природа научила меня ценить каждое прожитое мгновение. Нет ничего второстепенного. Рядом столько красоты, и она чудесна! В фильме Сергея Герасимова «У озера», отец убеждает дочь в необходимости жизненных перемен. «Мир велик. Книги все-таки не люди. Нельзя всю жизнь прожить у озера», – говорит он ей. Я с воодушевлением приняла известие о переезде семьи на родину отца. Наконец-то увижу мир, буду путешествовать. Мы уехали на новое место жительства, тогда мне было двадцать три года, переводом оформили документы в институт в Минске, и я продолжила учебу в институте. Но не прошло и месяца, как начались терзания. Все казалось чужим, ненужным. И сны, сны, сны… только в них могла увидеть родные места и почувствовать себя счастливой. Тридцать лет разлуки с Россией можно назвать для меня периодом страшной Ностальгии. Через столько лет я приезжаю в родной город, захожу в дом, где прошли мои детские годы, поднимаюсь по лестнице к когда-то своей квартире и вижу неприступную железную дверь. Между мною и Детством эта ужасная Дверь. На чердаке дома на деревянном столбе опоры крыши нахожу процарапанную перочинным ножиком надпись»: «Мне 16 лет». Пишу рядом: «Мне 53». Подхожу к чердачному окну, подтягиваюсь к его краю… я на крыше дома. Ветки дерева нависают над крышей. Того самого дерева, на которое я смотрела в детстве из окон квартиры. Оцепенение от переживаний.

Когда уезжали с Дальнего Востока, отец сказал:

– Надо попрощаться с родиной.

После его слов у меня душа заболела. Появились сомнения, а нужно ли нам что-то менять в жизни. Мы поехали с ним на мотоцикле за город… к сопкам. Ехали долго и все не решались остановиться, как будто хотели продлить эти часы прощания. Был конец августа. В природе неразбериха: одни деревья в зелени, на других желтеют и опадают листья… Созвучие с моим настроением. Пустая дорога, уходящая вдаль к сопкам, пламенеющие краски осени… неопределенность того, что будет в том неизвестном для меня мире.

Кажется, думать об осени рано, но почему-то и листья и травы, что-то предчувствуя, стали желтеть, словно от этих предчувствий болеть. Вздрогнуло Время. На циферблате – стрелки часов в обновленном наряде, в синих дождях и туманах молочных, небо со звездами шепчется ночью…

…Самолет взлетает… последний взгляд с высоты на Хабаровск, и в эту минуту я понимаю, что вырвана с корнями из той жизни, к которой уже никогда не вернусь…Брат на родину вернулся. Теперь между нами тысячи километров дорог и годы, прожитые и проживаемые в разлуке.

– Почему ты уехал из Паневежиса? Шестьдесят лет там прожил. Почетный гражданин города.

– Ушел на пенсию. Потом и в театре перестал играть. Это было семейное решение.

– И ты не скучаешь по городу?

– Ну, как скучаю? Остались воспоминания. С коллегами созваниваемся. На открытие памятника Мильтинису был приглашен.

Я видела на стене в кабинете у Донатаса фотографию церемонии открытия памятника. 2007 год. Столетие со дня рождения Юозаса Мильтиниса… Памятник отделяет Донатаса от людей, собравшихся на площади перед театром… Погруженность Донатаса в свои мысли… Они будто рядом – учитель и ученик.

«…Мы не можем претендовать на то, что нам все удалось, но у нас постоянно живет жажда, этого, – писал Юозас Мильтинис о своем театре. – И зрители не оставляют нас в одиночестве – это делает наши стремления более устойчивыми. Ведь театральное искусство существует только в настоящем времени, данном месте, сиюминутной необходимости. В театральном спектакле ничего нельзя отложить на будущее, ничего нельзя «омузеивать», как и в живом человеке. Мы хотим быть на сцене живыми людьми… искусство – это настоящая ответственность за все происходящее рядом с нами и вокруг нас».