Правда, несмотря ни на что, мое желание вернуться домой оставалось неизменным. И я по-прежнему регулярно принимала настойку, за которой уже дважды ходила к знахарке.

Мы привели себя в порядок: лэрд помог мне одернуть юбку и поправить прическу. Но он не торопился возвращаться на пикник, не закончив уроки стрельбы. С меткостью у меня возникли проблемы, и мужчина посоветовал:

— Подпусти врага ближе и тогда стреляй. Точно не промахнешься.

— Все равно не понимаю, зачем мне это. Если кто-то захочет меня убить, я вряд ли смогу ему помешать.

Лэрд задумчиво посмотрел на меня:

— Арбалет мой подарок. Храни его около кровати.

Я кивнула в знак согласия. Какой смысл спорить? Если он так хочет, я поставлю арбалет у изголовья кровати. Хуже от этого никому не будет.

На пикнике мужчина отдал арбалет слуге, велев доставить его в мои покои, а затем лэрда отвлекли мормэры. Каждый хотел поговорить с ним о чем-то исключительно важном. Знала я эти разговоры, имела удовольствие однажды наблюдать, как лэрд принимает посетителей.

Мормэры, конечно, были не в восторге. Им не нравилось просить о чем-то в присутствии дамы, ладно бы еще лэйди, а так не пойми кого. Но лэрд любил обсуждать с кем-то вопросы, касающиеся урегулирования разногласий. Все обращения мормэров так или иначе сводились к жалобам друг на друга: кто-то у кого-то увел лошадей из табуна, кто-то засеял чужую землю или соблазнил дочь, а теперь отказывается жениться. Сплошные мелкие склоки.

Уверена, они и сейчас мучили сюзерена подобными вещами. Я их слушать не желала, а потому отошла к горке, прокатиться. Сани на полозьях были заняты, и я ждала своей очереди, наблюдая сверху за тем, как люди с криком и смехом скатываются вниз.

На моих губах блуждала улыбка. Чужое веселье разлилось игристым вином по венам. Возможно, я проявила неосторожность, но я не привыкла всегда быть начеку и услышала, что сзади кто-то подкрадывается, лишь когда снег захрустел у меня за спиной. Но обернуться не успела.

В следующее мгновение ощутила толчок в спину. Раскинув руки, пыталась удержать равновесие, но не справилась и полетела вниз с горы. Падая, приложилась головой об лед и потеряла сознание.

Очнулась у подножия горы. Хорошо же я прокатилась! Надо мной было зимнее небо – чистое, холодное, а еще люди – мужчины и женщины. Их встревоженные лица загораживали небо, а мне хотелось смотреть исключительно на него.

Мне подложили под голову плащ, уточнили, как себя чувствую, и велели не вставать. Но я при всем желании не смогла бы этого сделать. Голова кружилась, и меня подташнивало.

Вдруг поднялся переполох. Люди чуть ли не бросились от меня врассыпную, как будто я прокаженная. Через образовавшийся зазор ко мне спешил лэрд. Феодалы отходили подальше, никто не хотел, чтобы гнев сюзерена пал на него.

Лэрд был бледен. Крылья его носа раздувались, как у гончей, взявшей след зайца. Сведенные вместе брови и поджатые губы выдавали беспокойство. Причина во мне? Не верилось, что мужчина испугался за меня.

— Как это случилось? Кто допустил? — накинулся он на воина, обязанного меня охранять. Но тот едва ли что-то видел. На пикнике он флиртовал с дамами, а не следил за мной.

Лэрд опустился на колени в снег и погладил меня по щеке:

— Ты в порядке?

— Благодарю, со мной все хорошо, — прошептала я. — Должно быть, поскользнулась.

Я нарочно солгала. Скажи я сейчас, что меня толкнули, лэрд устроит охоту на ведьм. Эти люди и так меня недолюбливают. Стань я причиной их бед напрямую, вовсе возненавидят. В конце концов, ничего непоправимого не стряслось, а выводы я сделала. Впредь буду осторожна.

То, что у меня есть враги, и так знала, но не догадывалась, что они будут так активны. Последний подарок лэрда – арбалет – вдруг перестал казаться нелепым. Отныне я буду спать с ним в обнимку.

Слуги подали карету, и лэрд лично отнес меня к ней на руках. Он ступал осторожно, чтобы нечаянным движением не потревожить меня. А я, опустив голову ему на плечо, прикрыла глаза. Странные чувства овладели мной в тот момент – покой и абсолютная защищенность. Ребенку так безопасно в объятиях матери, как мне в руках Анрэя Вестора.

Лэрд посадил меня в карету. Лэйди Кэйталин вызвалась составить мне компанию, но мужчина заявил, что лично проводит меня.

Я удивилась:

— Вы поедете в карете?

Мое изумление легко объяснялось: горцы ездили исключительно верхом. Кареты для дам, мужчины не такие неженки. Поездка в карете для мужчины считалась чуть ли не проявлением слабости. И вдруг лэрд, в чьей мужественности я сомневалась меньше всего, собирался ехать в карете.

— Я не могу оставить тебя одну, — ответил мужчина. — Не сейчас.

Он выглянул в окно и приказал кучеру трогать. Карета медленно набирала ход. Я напоследок посмотрела на поляну для пикника. Среди провожающих выделялось лицо Мариона. Мальчик, поймав мой взгляд, подмигнул мне.

Меня передернуло. Догадка была мгновенной: старший бастард – вот кто меня толкнул. Это была его месть за унижение на посвящении. И она чуть не увенчалась успехом: я вполне могла сломать шею при падении. Вот теперь я оценила в полной мере Мариона и угрозу, которую он представляет.

— Я испугался, что потеряю тебя, Флориана. — лэрд наклонился ко мне. — Это было бы несправедливо, ведь я только тебя обрел.

— Однажды я надоем вам. Посмотрим, что вы тогда скажите.

— Я начинаю думать, что это время никогда не наступит, — произнес лэрд так тихо, что я решила – мне показалось.

Я чувствовала себя ужасно, и ко мне вызвали лекаря. Он, констатировав ушиб головы, прописал постельный режим. Несколько дней я со спокойной совестью могла не покидать своих покоев. По крайней мере, здесь я ощущала себя в безопасности. К тому же арбалет стоял неподалеку. Заряженный на всякий случай.

Уединение длилось недолго – вечером меня навестил лэрд. Это была его ночь. Но стоило мне чуть приподнять голову от подушки, как к горлу подкатывала тошнота, а предметы двоились и расплывались, о чем я сообщила мужчине, посетовав, что не смогу выполнить обязанности аманты.

— За кого ты меня принимаешь, Флориана? — нахмурился он. — Я пришел справиться о твоем здоровье. Неужели сложно поверить, что мне небезразлично твое самочувствие?

Я не нашла, что ответить. Не верилось, что мужчина, которому принадлежит половина мира, может всерьез интересоваться мной. Одно дело удовлетворение похоти и совсем другое – душевная привязанность. Я искренне полагала, что во мне нет ничего выдающегося, что могло бы его привлечь.

Мужчина устроился в кресле и заговорил о моем падении. По его инициативе полным ходом шло расследование, цель которого – выяснить, как я упала.