Ее друзья вернулись домой пораньше, а она осталась с ним, и они продолжали болтать и смеяться. Он предложил проводить ее домой, и это привело к банальному в подобных случаях сюжету: поцелуи и объятия, вспышка животного желания и короткое, поспешное соитие прямо в коридоре, у стены.

Она больше никогда его не видела, но даже сейчас ее мутило от воспоминаний, в горле пекло от жгучей едкой желчи. Какое-то сиюминутное безумие, которое она никогда не простит себе, не говоря уже о том, чтобы ожидать прощения от кого-либо другого – живого или мертвого. Она отбросила карандаш и посмотрела в сторону окна, наблюдая за пылинками, танцующими в лучах солнца.

Именно тогда она заметила гравюру, висящую на стене в тени. Карта Фландрии в рамке из темного дерева. Вокруг карты, по краю гравюры, были небольшие цветные иллюстрации местных достопримечательностей: соборы, старинные здания, знаменитые виды и тому подобное. Или, по крайней мере, такие, какими они выглядели до войны. Вскоре она обнаружила Ипр, его великолепную средневековую Суконную палату, еще не разрушенную, и кафедральный собор, возвышающийся за нею. Более скромный Хоппештадт был проиллюстрирован конной повозкой, перевозившей пивные бочки и символизировавшей славу отменных пивоваров городка. Потом ее внимание привлекло слово «Пашендейл», резанув привычными трепетом и болью. Это название вырвало из ее груди нетерпеливый стон, и она принялась нервно вышагивать по номеру.

Теперь, когда она почувствовала присутствие Берти, ей еще острее захотелось найти его могилу. Все, что ей было нужно, это еще несколько часов на Тайн Коте. За этим она сюда и приехала. Зачем же еще ей быть здесь, если не затем, чтобы выяснить, что с ним произошло? Ей необходимо было исповедаться, попрощаться и попросить у него прощения. Только тогда, возможно, она сможет избавиться от мучительного чувства вины. Невозможно освободиться от этого, просто описав все в дневнике.

Из комнаты Элис никто не ответил. Надев туфли, Руби спустилась вниз, в отельный бар, окна которого выходили на площадь. Сначала она его не заметила в тени, поэтому звук его голоса заставил ее вздрогнуть.

– Ищете свою подружку, дорогуша? Ту дамочку-янки с яркой помадой?

Акцент кокни ни с чем нельзя спутать. Она прищурилась, рассматривая его более внимательно: непослушные медные волосы, немыслимо светлые брови и ресницы, из-за которых на лице застыло постоянное выражение легкого веселья.

– Да, я ищу свою спутницу, мисс Палмер, – ответила она, стараясь быть предельно вежливой. – Вы, случайно, не видели ее?

– Пошла в ту сторону, – сказал он. – Около получаса назад, больше добавить нечего, – признался он. – Я жду клиента, который заказал экскурсию. Организовал машину с водителем и все такое. Прекрасный денек для поездки, правда? А он не появился, чер… – он сдержался. – В любом случае я весь день сижу совсем один. Не желаете выпить?

– Вы очень добры, но нет, спасибо, не сейчас.

Она вернулась в номер и остановилась у окна, наблюдая за людьми на площади. Она чувствовала себя так, словно попала в западню. Церковный колокол отбил полчетвертого. День подходил к концу. Куда могла отправиться Элис?

Потом ей в голову пришла мысль, удивительная в своей простоте. Мистер Смит – экскурсовод, у него не явился клиент, а ей было необходимо попасть на Тайн Кот. Руби, в отличие от Элис, этот человек казался совершенно нормальным. В это время года дни длинные, и ей все равно больше нечего делать в этом маленьком городке. Больше всего ей сейчас хотелось найти Берти.

На миг она заколебалась, но потом отогнала прочь неуверенность. Он солдат. Такой же, как Берти. Может ли она ему довериться? Точного ответа не было, но она знала, что сказал бы Берти; это была его коронная фраза: «Давай, Руби, рискни!»

Быстро, чтобы не успеть передумать, она снова спустилась вниз.

– Сколько вы берете за поездку на Тайн Кот?

– Десять франков плюс пять за водителя и машину, – спешно ответил мистер Смит, и глаза его заблестели. – Так получилось, что я заказал машину на сегодня, но того человека так и не дождался. Ну так что, поедете, мисс?

В ее чемодане был еще нетронутый конверт с бельгийскими франками, который отец Берти сунул ей в руку в последнюю минуту.

– Это меня вполне устроит, мистер Смит, – сказала она.

– Можете звать меня просто Фредди.

– Тогда вы зовите меня Руби.

* * *

Полчаса спустя она сидела на переднем сиденье видавшего виды зеленого фургончика, на дверцах которого с каждой стороны грубым трафаретом было выведено Pain Frais, «Свежий хлеб». Рядом с Руби сидел бельгиец средних лет с изможденным лицом и серо-голубыми синяками под глазами от постоянного недосыпа. Фредди представил его как месье Вермюлена – «он отзывается только на имя Макс». Макс был братом владельца отеля, Мориса Вермюлена. Как выяснилось, он был еще и владельцем лучшей пекарни в городе, и запах свежеиспеченного хлеба пропитал фургон; он смешивался с весьма приятным ароматом табачного дыма от сигареты, которая, казалось, намертво приклеилась к нижней губе Макса. Фредди забрался назад и устроился на двух ящиках для хлеба, оставшихся после утренней доставки.

– Не беспокойтесь обо мне, дорогуша. После тех окопов я умею удобно устраиваться где угодно, – сказал он.

То ли из-за лондонского акцента, то ли из-за грубоватого юмора, такого же, как у Берти, но этот человек вызывал у нее очень теплые чувства. Почему-то в его присутствии она ощущала себя в безопасности. Они коротко переговорили относительно того, куда она хочет поехать и сколько времени займет это путешествие. После этого она быстро приняла решение, взбежала по лестнице, чтобы захватить шляпку и просунуть записку под дверь номера Элис.

Пока фургон грохотал по булыжным мостовым улиц, Руби чувствовала необычную легкость внутри, трепетное ощущение, словно сердце танцует в груди. Потом она поняла: это то самое чувство, которое она испытывала на пароходе, смесь нервного предвкушения и возбуждения. И вот она, девушка, которая боялась опробовать даже новый автобусный маршрут в родном городке, теперь сидит с двумя незнакомыми мужчинами в какой-то непонятной машине в чужой стране. Мучительный страх, который много месяцев, даже лет давил на нее, словно огромный камень в животе, вдруг куда-то исчез.

«Ты только посмотри на меня, Берти. Я еду искать тебя. Я рискнула!»

* * *

Несмотря на то что Фредди явно не говорил ни по-французски, ни по-фламандски, а Макс едва ли знал хоть слово по-английски, мужчинам удавалось поддерживать беглый разговор, состоявший из многозначительного хмыканья, жестов и нескольких общих слов на франко-фламандском, который весьма веселил их и отвлекал Руби от пугающего грохота и лязга фургона.

Путешествие заняло больше времени, чем она помнила по предыдущему дню, Тайн Кот оказался, конечно, гораздо дальше, чем смотрелся на карте на стене ее номера. Но наконец они добрались до Тайн Кота – огромного поля, на котором во всех направлениях виднелись бесконечные ряды простых крестов. Макс поерзал на сиденье, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза, вознамерившись вздремнуть, а они с Фредди выбрались из фургона.