– Вот теперь мы можем вернуться.

Когда мы поднимались по наружному трапу, двое вооруженных синзунов, стоявших на часах, отдали мне честь. Я удивился: до сих пор часовые так приветствовали только своих офицеров и членов Совета девятнадцати. Ульна и Суйлик куда-то исчезли, оставив меня одного в коридоре, но почти тут же передо мной предстал Акейон, облаченный в великолепную пурпурную тунику и накинутый на плечи длинный плащ того же цвета; на голове у него сверкал тонкий платиновый обруч.

– Идем! – сказал он по-хисски. – Сейчас состоится торжественная церемония в твою честь, и ты должен быть в праздничном одеянии.

Он увлек меня в одну из кают и помог облачиться в наряд синзунов. Для меня приготовили длинную белоснежную тунику, в которой я казался еще более темным, чем я есть на самом деле, такой же белый плащ и золотой обруч в качестве головного убора.

Следом за Акейоном я прошел в передний зал, расположенный прямо за кабиной управления. В конце этого длинного зала был возведен помост. На нем восседали Хелон и Ульна. На Хелоне была малиновая туника, на Ульне – бледно-зеленая. Все офицеры звездолета, облаченные в черное, и весь экипаж в серых униформах выстроились вдоль переборок. Среди всех этих свободных туник с длинными складками облегающие костюмы Ассзы, сидевшего справа от помоста, и Суйлика, расположившегося слева, выглядели почти непристойными.

Пораженный этим зрелищем, я остановился в нескольких метрах от помоста. Царила полная тишина. Акейон стоял чуть позади меня и не двигался.

Хелон медленно поднялся на ноги и сказал:

– Кто это стоит перед ур-шемоном?

За меня ответил Акейон:

– Вольный и благородный синзун.

– Какой подвиг дает ему право на белую тунику?

– Он спас сына и дочь ур-шемона.

– Какую награду просит этот вольный и благородный синзун?

– Он просит ахен-ретон.

– Что скажут сын и дочь ур-шемона?

– Они согласны! – хором ответили Ульна и Акейон.

– Что скажут вольные и благородные спутники ур-шемона?

– Они согласны! – в один голос отозвались офицеры и экипаж.

– Мы, Хелон, ур-шемон, командир звездолета «Тсалан», находящегося на дружественной планете Элла, от имени всех шемонов Арбора, шемонов Тирана, Сиора, Сертина, Арбор-Тиана и Синафа, от имени всех синзунов Шести Планет, от имени всех мертвых синзунов, от имени всех синзунов, которым еще предстоит родиться, торжественно награждаем синзуна с планеты Земля, который стоит перед нами, и даем ему за верность и мужество звание синзуна-тхена и ахен-ретон седьмой степени.

Ропот удивления пробежал по рядам. Ульна улыбалась.

– Подойди к помосту, – сказал мне Акейон.

Должно быть, я выглядел довольно комично: смуглый и черноволосый, в белом плаще, на голове – золотой обруч и шлем-усилитель с тонкими дрожащими усиками антенн. Я прошел вперед, еще толком не осознавая, что происходит, и остановился у помоста.

И тогда все синзуны хором запели странную и прекрасную песню, ту самую песню, которую я слышал тем утром, когда впервые увидел Ульну, песню Покорителей Пространства. Меня сотрясла дрожь – дрожь восторга, близкого к благоговению. Я почувствовал, как с меня снимают белый плащ и надевают другой. Песня отзвучала. Теперь на моих плечах был розовый плащ с золотой каймой.

– С этого мгновения, землянин, – продолжал Хелон, – ты – такой же синзун, как и мы. Вот ключи от «Тсалана» и оружие, на которое ты отныне имеешь право, если только наши хозяева-хиссы позволят тебе его носить, – добавил он, улыбнувшись Ассзе.

Хелон протянул мне два символических никелевых ключа – в действительности синзуны, как и хиссы, давно уже не пользуются этими примитивными способами открывать двери – и короткую трубку из сверкающего металла.

– Церемония окончена, – добавил он для меня. – Мы надеемся, что сонг Всеволод Клер согласится разделить с нами трапезу.

– Сонг – это твой титул, – пояснил мне Акейон. – Это самый высокий титул после шемона, ур-шемона и витиана. Он дает тебе право взять в жены любую арборийскую девушку, даже дочь ур-шемона. – после этих слов он лукаво взглянул на Ульну, которая тотчас же залилась румянцем.

Вскоре после этой церемонии принятия меня в синзуны я отправился вместе с ними на Рессан, где заседал Большой совет Союза человеческих миров. Собственно говоря, в совет входило всего по одному представителю от каждой планеты, но на Рессане существовали и целые колонии различных человечеств Союза, насчитывавшие от пяти до двадцати тысяч обитателей каждая. Основное население Рессана – примерно сто семьдесят миллионов – составляли хиссы.

Пять тысяч ксиллов поддерживали постоянную связь между колониями и их метрополиями, однако с теми планетами, где еще свирепствовали войны, хиссы общались лишь в крайних случаях, и человечества этих планет, вследствие Закона исключения, в Союзе представлены не были.

На Рессане находились самые совершенные лаборатории. На протяжении многих веков слияние разных цивилизаций порождало необычайные успехи в области науки и искусства. Почти все Мудрецы Эллы проходили стажировку в университетах Рессана.

Совет межпланетного Союза собирался каждые пять эллийских месяцев. Делегатом от Эллы, который, согласно конституции, является председателем Совета, тогда был Аззлем. В тот раз заседание совпало с прибытием представителей двух новых человечеств, двух первых известных человечеств с красной кровью, и должно было пройти с особой торжественностью, так как эти два новых человечества оказались неуязвимыми для смертоносных излучений мисликов. По правде сказать, будучи официальным представителем планеты, на которой все еще продолжались войны, я, в принципе, не имел права на нем присутствовать.

Мы вылетели на рассвете. Дня за три до этого в той части Эллы, где я жил, начался сезон дождей, и на астропорт обрушился сильнейший ливень. Мне предстояло лететь с синзунами, а не в большом ксилле, пилотируемом Суйликом. Мне уже доводилось летать в ксиллах, к тому же я не без удовольствия думал о том, что полечу вместе с Ульной.

Ты уже, вероятно, понял, что я с первого же взгляда проникся к ней живейшей симпатией. Судя по некоторым признакам – в частности, по многочисленным шуткам ее брата, – она, похоже, отвечала мне взаимностью. Да и потом, несмотря на дружбу с Суйликом, Эссиной и другими хиссами, я все же чувствовал себя чужим среди этих зеленокожих существ, а среди синзунов, напротив, был словно среди земляков.

Звездолет начал набирать высоту под проливным дождем, но уже через несколько секунд мы пробили слой туч и устремились к небу. Я сидел в кабине управления вместе с Ульной, Акейоном и реном – так по-синзунски называется старший помощник командира корабля – Арном, кузеном Ульны, который и управлял судном. В одном отношении техника синзунов все же уступает хисской: хотя в звездолете воздействие ускорения на наши тела сведено к минимуму, устранить его полностью, как в ксиллах, синзунам еще не удалось. Зато сохраняется ощущение колоссальной мощи, совершенно отсутствующее при взлете ксилла.