Она только что подсказала ему решение. Все равно придется тащить ее с собой. Так почему бы заодно Бонифасио не подержать ее в заложницах ради выкупа? Андресу деньги нужны не меньше, чем Агинальдо. И никакого полковника Луны в лагере Андреса нет. Офицерами у него служат Сэм и Джим Кэссиди. Они не позволят, чтобы с ней что-нибудь случилось. Все складывалось не так плохо.

Сэм не понимал, почему сам не подумал об этом. Наверное, виновата жара или эта полоумная женщина, потому что выходец из чикагских трущоб никогда бы не пропустил такую возможность. Наверное, он уже слишком стар для подобных дел, ведь возраст не щадит никого.

Ладно, он подумает об этом, когда все будет кончено, а до тех пор ему предстоит заботиться о ее безопасности. В конце концов, она беззащитная женщина, к тому же американка. Да и он сможет срубить немного деньжат на стороне. Бонифасио наверняка выделит ему премию – часть выкупа.

– Что ты там разглядываешь? – настороженно поинтересовалась Лолли.

– Ничего, мисс Лару, абсолютно ничего. – Сэм улыбнулся и отпустил ее плечи. – Мы с Бонифасио позаботимся, чтобы ты добралась до своего папочки в целости и сохранности. Ну а теперь пошли. Чем скорее ты тронешься с места, тем скорее окажешься дома. «И тем скорее я получу свою премию», – подумал Сэм, насвистывая и глядя, как она ковыляет впереди него.

– Ты бы лучше поела.

Лолли взглянула на чудовищный кусок вяленого мяса. Это все, что Сэм дал ей за последние два дня. Но с нее хватило той соленой жилистой подметки, часть которой навсегда застряла у нее в зубах. Лолли была голодна, но, глядя на сморщенную коричневую полоску, поняла, что никакой голод не заставит ее притронуться к этой ужасной пище.

Прислонившись к холодной скале, она наблюдала за Сэмом. Тот проглотил кусок, затем посмотрел на нее и улыбнулся, словно они присутствовали на каком-то приеме, устроенном в его честь. Ее несчастья как будто даже доставляли ему удовольствие. Впрочем, это было бы совсем подло.

Сэм отхлебнул воды и передал флягу ей. Он смотрел на нее немигающим карим глазом, словно ждал, что она выкинет в следующую минуту. Она хотела сделать вид, что не замечает его, но потом решила, что это глупо. Ей нужна вода, особенно если она не собирается есть.

Лолли взяла флягу и, прежде чем отпить глоточек, протерла горлышко нижней юбкой. Погоняла воду во рту и только потом проглотила.

– Я сказал, поешь.

– Нет.

– Задумала уморить себя голодом? – Сэм поднялся, забрал флягу, затем надел ранец и перекинул через плечо свою драгоценную винтовку.

– Это... это мясо застревает в зубах. – Она уронила кусок на колени и снова принялась чесать руки.

– Отдай.

Она протянула ему кусок и поняла по его виду, что он готов снова тронуться в путь. Этот человек никогда не отдыхал, почти не спал. Наверное, в нем вообще нет ничего человеческого.

– Я устала.

Он проворчал что-то неразборчивое.

– Я устала, – повторила Лолли со вздохом, глядя на бесконечный лабиринт зеленых джунглей.

Ей казалось, что, если придется снова пробираться сквозь заросли, она тут же умрет. Ею овладела такая жалость к себе, что она заговорила с джунглями, высказывая свои горести:

– Я хочу принять ванну. Я хочу спать на кровати, любой кровати с настоящими простынями. Я хочу есть настоящую еду и носить чистую одежду. – Она провела языком по зубам, нахмурилась и добавила: – И я хочу почи...

Она замолкла на полуслове. Сэм в упор взирал на нее, ожидая, когда она выговорится. Лолли ответила ему таким же злобным взглядом.

– А я хочу, чтобы ты перестала скулить, но, наверное, мне это светит так же, как тебе получить зубную щетку. Теперь пошли. – Сэм все стоял над ней и ждал, когда она соизволит подняться. – Когда мы доберемся до лагеря, ты сможешь принять ванну, – добавил он.

– Я устала и не могу дальше идти. – Лолли обмякла и поднесла вялую руку ко лбу в абсолютной уверенности, что в любую секунду у нее начнется головная боль. – Разве нельзя посидеть здесь немного и отдохнуть?

– Нет, нельзя. – Сэм протянул руку. – Поднимайся.

Лолли дважды вздохнула, позволила ему поднять себя, затем принялась стряхивать прилипшие листья. Покончив с этим, она начала расчесывать укусы на руках, Сэм к этому времени уже исчезал в джунглях чуть ли не бегом. Юлайли вздохнула, собираясь с силами, и поплелась за ним.

Последние два ужасных, чудовищных дня она только и делала, что плелась хвостом за неутомимым Сэмом. Каждый раз, когда она начинала петь, он грозился снова заткнуть ее рот кляпом. Она пыталась разговаривать с ним. Иногда он отвечал, иногда ворчал, а чаще всего просто не обращал на нее внимания. Ей ничего не оставалось, как расчесывать укусы и жалеть себя, что было не слишком трудно, ведь ее заставляли шлепать по липкой коричневой грязи и продираться сквозь заросли, больно царапавшие руки и лицо, заросли, в которых жили всевозможные ползучие твари, какие только бывают на свете.

Но хуже всего приходилось в ночное время. Первую ночь они спали на грязном мшистом утесе в трех футах друг от друга. Лолли устроилась подальше от края, опустившись в темноте на вонючий мох, прислушиваясь к незнакомым звукам – шорохам, жужжанию, щебету и стрекотанию – и спрашивая себя, какие мерзкие создания способны их издавать.

Ранец служил отличной подушкой, поэтому Сэм забрал его себе, а она спала, подложив под голову истерзанную москитами руку. Лолли попыталась заговорить с ним, но он велел ей заткнуться и спать. Больше она не услышала от него ни звука, пока он не пнул ее... то есть разбудил... на следующее утро.

Во вторую ночь они не нашли никаких скал, поэтому спали под деревом. По крайней мере Сэм спал, она – нет. Поэтому на следующий день ей пришлось довольно туго. Она еле переставляла ноги. «Даже москиты поняли это», – думала она, отгоняя рой насекомых от лица дурацкой пальмовой ветвью.

Целую милю она спотыкалась на острых кусках застывшей черной лавы, которые впивались в подошвы туфель и резали ей руки, когда она падала. После такого испытания ей не составило труда найти виновника своих бед.

Решительно прибавив шагу, она вознамерилась сообщить Сэму, сколько несчастий он навлек на ее голову. Вместо того чтобы смотреть под ноги, Лолли не сводила глаз с его спины, поэтому и упала, поскользнувшись на скользком камне. С трудом поднявшись на разбитые колени, она посмотрела наверх, ожидая, что Сэм поможет ей. Но он даже ничего не заметил. Она смотрела, как его широкая, чудовищная спина в прилипшей рубахе легко продирается сквозь заросли, словно Сэм был не в джунглях, а на воскресной прогулке в парке. Лолли поднялась и гневно последовала за ним.

Она чувствовала себя несчастной, разбитой, усталой, и ей нужно было свалить свои несчастья на кого-то или на что-то. В конце концов, ей нужно было выговориться. Нет ничего хуже, когда в трудную минуту не с кем поделиться своим несчастьем.