– Пошли.

Она выпрямилась и поспешно опустила руку на колени. Вспыхнув, она бросила на него виноватый взгляд, словно Сэм застал ее за чем-то предосудительным.

– Можешь ковырять в зубах сколько душе угодно, я не возражаю. – Он поднял ее с земли.

Она сердито отряхнула юбку.

– И вовсе я не ковыряла в зубах.

– Ну конечно.

– Мне нужна зубная щетка, – заявила она, словно один этот предмет мог решить все ее проблемы.

Схватив ее за руку, Сэм пустился в заросли, шагая быстрее, чем прежде.

– Мы обязательно остановимся у следующего «Маршалла Филда»[5]и купим тебе щетку, а заодно и серебряный чайный сервиз, и вычурные маленькие чашечки.

Она пробормотала, что ждет не дождется, когда они доберутся до бухты и она с ним распрощается.

– Я думаю о том же, – бросил он через плечо и пошел в два раза быстрее, чем прежде.

Лолли споткнулась.

– Ты не можешь помедленнее?

– Нет. – Он волок ее через пальмовую рощицу.

Она бурчала что-то насчет несносных янки, которые не умеют вести себя по-джентльменски.

Сэм отпустил пальмовую ветвь, которую сначала галантно отвел в сторону. Ветка ударила ее по лицу. Лолли задохнулась от возмущения, но он, не обращая внимания, продолжал идти, как во время марш-броска с полной выкладкой.

Солнце опускалось в зеркальную воду сверкающим розовым шаром, расцветив иссиня-черное небо радужными красками тихоокеанского заката: золотисто-оранжевым, ярко-розовым, бледно-лиловым и темно-пурпуровым. Вокруг жемчужных вод залива вытянулся пляж с белым песком, за которым вставала стена густого изумрудного леса на фоне остроконечных гор, окрашенных багрянцем быстро исчезающего солнца.

Лолли привалилась к дереву и, пытаясь отдышаться, наблюдала, как Сэм вышагивает по белому песку. Легкие так горели от бега, что ей казалось, будто палящее солнце опускается прямо в ее пересохшее горло. По лицу тек пот, руки зудели от укусов москитов, словно она провела ночь на ядовитом дубе, ноги были в синяках. Бедные ножки, они растерты и в мозолях.

– Ты видишь корабль? – Она поскребла сломанными ногтями зудящую руку.

Он продолжал вышагивать. Остановился только раз, чтобы ногой поддать песок.

– Его здесь нет.

– Ты уверен?

Он со злостью посмотрел на нее, указывая рукой на тихий пустой залив:

– Ты видишь где-нибудь этот чертов корабль?

Надежда умерла, и Лолли прошептала:

– Я просто подумала, что, может быть, не заметила его.

– Вы не заметили его, мисс Лару, потому что его тут нет. Мы опоздали.

Он в бешенстве носился вдоль берега, спрашивая у самого себя, что теперь с ней делать, будь оно все проклято. По его разгневанному тону и побагровевшей шее было ясно, что он не обрадуется ее следующему вопросу. Ей хотелось узнать, что им делать дальше, но в целях личной безопасности она решила повременить с вопросом. Сейчас еще не время задавать его, поэтому она принялась пересчитывать укусы на руке.

Он сказал что-то насчет подсадных уток и прибавил, что проще самим застрелиться, потому что они уже покойники. Лолли как раз добралась до двадцать второго укуса, когда Сэм неожиданно остановился, резко повернулся и снял с плеча винтовку.

Янки собирался пристрелить ее! Он отвел какую-то щеколду, и та смертоносно щелкнула.

Лолли зажмурилась. Спина у нее выпрямилась, мускулы маленького тельца напряглись. Она произнесла про себя последнюю молитву в своей жизни о прощении, поборов желание завизжать.

Винтовка выстрелила – Лолли ожидала, что ее пронзит пуля.

«Ничего не почувствовала. О Господи, я, наверное, умерла!»

Снова прогремел выстрел. Она сползла вниз по дереву, но по-прежнему ничего не чувствовала. Открыла один глаз, ожидая увидеть святого Петра у врат небесных.

Но все, что она увидела, – широкую спину Сэма. Он стоял лицом к заливу, держа винтовку вертикально, сделал третий выстрел, после чего долго вглядывался в горизонт. Лолли облегченно выдохнула.

– Проклятие! – Он всадил приклад винтовки в песок и обернулся. – Мы упустили их. Неслись как угорелые и все равно опоздали, черт бы их побрал.

Лолли взглянула на залив, пустой залив, и только сейчас все поняла. Отец не стал дожидаться. Она так мало для него значила, что он не подождал ее. А может быть... может быть, он вообще не приезжал – эта мысль так больно уколола, что Лолли чуть не вскрикнула. Сердце забилось где-то в горле. Лолли осталась одна. Хуже чем одна – она осталась с Сэмом.

Внезапно из глаз брызнули слезы. Откуда-то из глубины наружу рвались рыдания. Лолли сползла бесформенной массой на прохладный песок. Она все плакала и плакала, и хотя слышала издалека проклятия Сэма, никак не могла, остановиться.

Она одна, братья очень далеко и, наверное, даже не подозревают, что с ней произошло. А родному отцу на нее наплевать. Все страхи, которые она загнала поглубже, отказываясь в них верить, всплыли на поверхность.

Отец ни разу не приехал домой к своей дочери потому, что ему было на нее наплевать. Лолли рыдала, горько сожалея, что не родилась мальчиком. Тогда бы он приезжал домой. Тогда бы она не оказалась на этом ужасном острове, привязанная к человеку, которому такая обуза была нужна не больше, чем ее отцу. Последняя убийственная мысль совсем ее доконала.

– Прекрати, Лолли! Перестань!

Сэм направился к ней. Она сидела, раскачиваясь из стороны в сторону и поскуливая. Ему хотелось дать ей пощечину, но он удержался. Он поднял ее с земли. Она плакала и вырывалась из рук, и тогда он сделал то, что было, по его мнению, единственным выходом: швырнул ее в залив.

Не обращая внимания на всплеск, он повернулся, вышел из воды на берег и, усевшись на песок, принялся ждать, когда она тоже выберется из воды, промокшая, но успокоившаяся. Она не выбралась, правда, успокоилась. Вой прекратился, вместо него слышались плевки и кашель. Затем последовал судорожный взмах руками над водой, и Лолли пошла ко дну, как камень.

Черт! Сэм вскочил и кинулся к тому месту, куда бросил ее. Вода едва доходила ему до плеч, но Лолли была гораздо ниже ростом. Он пошарил и вытащил ее со дна, потом взвалил себе на плечи. Выйдя на берег, Сэм положил ее на все еще теплый песок и принялся выкачивать воду. Она долго кашляла и отплевывалась, потом затихла, начала дышать нормально, но было видно, что она обессилена.

Сэм смотрел на нее и думал, не послана ли эта женщина ему в виде кары за все то дурное, что он совершил за свою нелегкую жизнь. Но если так, то наказание было хуже, чем любое из его прегрешений. Лолли перевернулась на спину и застонала. Закрыв глаза рукой, она полежала так некоторое время и посопела. Наконец решилась заговорить бесстрастным и едва слышным голосом: