Рука был родом из Севастополя и не однажды признавался в том, что мечтает вернуться в родные края.

Нахмурившись, пахан «автоматчиков» упрекнул:

— Ниже пояса бьешь, Фартовый.

Любой блатной сентиментален. И даже от банальной «Мурки» в исполнении лагерного музыканта он способен пустить слезу. А тут мать… Святое!

— Как возьмем золото, так половина твоя!

Стряхнув пепел, Рука усмехнулся:

— Только как же ты забрать его собираешься? Думаешь, оно само к тебе прилетит?

— Не прилетит, — охотно согласился Фартовый.

Рука и Фартовый встречались уже в третий раз. Как и во время предыдущих двух бесед, разговор проходил с глазу на глаз, а «быки» в коридорчике раскуривали махорку и недружелюбно посматривали друг на друга.

Встречи Фартового и Руки больше напоминали какой-нибудь солидный саммит руководителей двух соперничающих государств. Паханы держались соответствующе, не произносили оскорбительных слов и даже в самых острых вопросах проявляли завидный такт, опасаясь нанести противоположной стороне какой-нибудь моральный ущерб. Во время сложных переговоров выдержке воров могли бы позавидовать даже главы посольских миссий. Сначала встретились подпаханники, обсудили детали, а после, так сказать, на высшем уровне, встретились и паханы. Сейчас в предстоящем сотрудничестве были заинтересованы обе стороны.

На третьей встрече оба сошлись на том, что нужно разморозить зону и организовать массовый побег! Только в создавшейся неразберихе можно будет утащить золото.

— На днях в лагерь поступит большая группа арестантов, — издалека начал Фартовый. — Наш хозяин должен гнать план по палладию, а без народу его не сделаешь.

Рука невольно хмыкнул:

— И где же мы тут все разместимся?

— Не переживай, — отмахнулся Жора Гуньков. — Места найдутся для всех. Зону будут расширять, а твои «красные» им помогут.

Лицо «автоматчика» неприятно передернулось. Упрек был справедлив. Во все времена активистов привлекали для строительства зоны. По законам лагеря подобная работа считалась самой сучьей.

Но на такое «автоматчики» были не способны. Хотя они и потеряли свой прежний черный цвет, но и «красная» мантия была не для них. И отношение к активистам у них было не менее сложным, чем у «черных» к администрации.

— Строить зону… это не про нас, — буркнул Рука и, тряхнув пустым рукавом, добавил: — А может, ты меня загалчить хочешь?

Спокойно так спросил. Даже где-то равнодушно. Но Фартовый подозревал, какие нешуточные бури могут в этот момент подниматься в его груди.

— Ты не кипятись, — примирительно улыбнулся Фартовый. — Я не о том. Зону и без нас раздвинут, хотим мы того или нет. Найдутся работнички. У хозяина сейчас не только об этом голова болит, ему план гнать нужно! На нем три карьера висят, вот он и тянет из мужиков жилы. А на карьерах тоже людей расставлять нужно, а кто же их тогда охранять будет? — Не дождавшись ответа, Жора удовлетворенно протянул: — То-то и оно!

— Так к чему ты клонишь? — несколько раздраженно спросил Рука.

— Мне сорока на хвосте новость принесла, что не сегодня, так завтра у нас «красные» дубачить будут.

Глаза Руки от удивления округлились:

— Это как?

Фартовый остался доволен произведенным эффектом:

— А вот так! Раздадут «красным» винтовки и заставят блатных с мужиками стеречь! Барин давно жалуется, что конвойных не хватает. Вот ему Москва и дала добро.

Разговор начинал приобретать сложный оборот.

— А что же ты от меня-то хочешь? — недовольно спросил Рука.

— Твои архаровцы у барина на хорошем счету. Все-таки за ними боевой опыт. Я уверен, что они будут первыми, кому раздадут стволы. На КПП уже стоят мои люди, они могут открыть ворота в любую минуту. Кого я опасаюсь, так это дубарей с вышек. В их руках пулеметы, они могут враз всех положить. Вот здесь «автоматчики» и пригодятся. Как только им винтовки выдадут, так пускай снимут красноперых с вышек.

Рука всерьез задумался. Фартовый предлагал забить кочергу. А это дело серьезное и попахивает немалым кипешем. Если через колючку ломанется весь лагерь, то вряд ли кто будет способен остановить такую армаду. А если бунтарей вооружить винтовками, то получится вполне боеспособный отряд.

Рука всерьез рассчитывал умереть на зоне. Не потому, что на воле его никто не ждал, а в силу воровского мировоззрения, которое он впитывал в себя сызмальства. Подобная смерть была почетна, и втайне о такой кончине мечтал едва ли не каждый вор. Помирать на шконаре куда лучше, чем сгинуть где-нибудь в овраге от ментовской пули. Пусть уж лучше в последнюю минуту рядом окажутся кореша, с которыми хавал хозяйскую хавку, чем какой-нибудь бездушный лепила.

Но во всей этой философии имелся один существенный момент. С некоторых пор Рука не был прежним вором, а это уже другой коленкор. Нельзя сказать, чтобы он успел перековаться в «красного», но «черным» его тоже уже нельзя было назвать. Получался какой-то серый окрас, а это было обидно.

Вместе со сменой цвета претерпели трансформацию и его прежние воровские воззрения. В чем-то он мог отойти от канонических заповедей, завещанных иванами да громилами — столпами прошлых криминальных эпох. Например, мог пойти на побег!

От этой мысли пахану сделалось необыкновенно легко. Суровое лицо на какое-то мгновение подобрело, губы слегка дрогнули, обнажив желтоватые клыки. Почему бы не начать жизнь сызнова? Укатить, к примеру, куда-нибудь на Черное море, в Сочи, в Одессу! Самое подходящее место, чтобы встретить старость. А если иметь золотишко в запасе, то житье-бытье будет вполне сытным.

Бабу отыскать тоже не проблема. Мужиков повыбила война, а потому даже однорукий, но справный мужик для одинокой женщины будет в радость. Завалить на какую-нибудь разудалую малину, отыскать маруху посговорчивее да махнуть в теплые края!

— Так что ты скажешь? — нетерпеливо поторопил Фартовый.

— А не сорвется? Конвойные тоже сидеть сложа руки не станут.

— Я все продумал, — горячо заговорил Жора. — Для начала подпалим промзону. А в другом конце зоны устроим кипеш. А когда дубаки ломанутся, чтобы усмирять, так твои архаровцы поснимают из винтовок на вышках всех цириков. Зона наша. А мы врассыпную!

Рука крепко задумался. План был нехитрый и на первый взгляд выглядел вполне реальным. Сразу за колючкой начиналась тайга, и был хороший шанс оторваться от преследования. Риск, конечно же, присутствует, но как без него? Без него даже кошелек у дряхлой старухи не сопрешь.

Ване Трубилину были известны случаи, когда осуществлялись массовые побеги при режиме куда более строгом. А полгода назад произошел и еще более удивительный случай. В лагере близ Салехарда зэки подняли бунт, во главе которого стоял боевой летчик, Герой Советского Союза. Разоружив охрану, они по всем правилам боевого искусства направились в другой лагерь. В коротком бою сумели перестрелять дубаков и освободили зэков из этого лагеря.