— Ты так и не успел сделать ей предложения?

— Не успел. Она начала встречаться с Кевином. А на меня при встрече смотрела, как если бы я был предметом мебели.

— Это очень печально, Аллан. — Тон Линор был задумчивый. — Хотя не могу сказать, что сильно огорчена случившимся. Для меня и Наследничка большая удача, что ты не женился на этой Доре.

Аллан улыбнулся. Такая простая мысль почему-то не приходила ему в голову. Мгновенно перестав жалеть себя, он спрятал лицо в душистых волосах Линор.

— Смотри, как складывается жизнь, — продолжала она. — Поневоле поверишь, что все, что ни делается, — к лучшему. Если бы я не потеряла все деньги, я бы вышла замуж за Леонарда. А ты, если бы тебе больше везло, женился бы на какой-нибудь мисс Доре. Тогда бедный Наследничек никогда не появился бы на свет.

Действительно, если воспринимать происходящее именно так…

— Как думаешь, что еще припасла для нас судьба? — спросила Линор.

Аллан знал ответ, но пока не хотел произносить его вслух.

— А что бы ты хотела? — попробовал он отшутиться, целуя прядку ее волос.

Линор задумалась, хмуря брови.

— Я бы хотела…

Губы ее слегка приоткрылись. Аллан, приподнявшись на локте, заглянул ей в глаза. А потом наклонился ниже и не смог пересилить себя — все-таки коснулся ртом ее губ. И, снова почувствовав их знакомый, невыразимо сладкий вкус, он понял, что Линор права. Их свела вместе судьба.

Ресницы ее дрогнули, тело изогнулось в судороге желания. Аллан знал, что Линор влечет к нему и жажда ее ничуть не меньше его собственной. Но не хотел пользоваться моментом и заставлять ее совершать поступок, о котором она потом будет сожалеть. Он поцеловал ее в висок, где билась голубая жилка, и отстранился.

Все, что он чувствовал в номере отеля четыре месяца назад, никуда не делось. Кого Аллан пытался обмануть? Его влечение к ней было столь же живо, как и тогда, и ребенок тут оказывался ни при чем. Целуя Линор, он целовал не мать своего ребенка, а прекрасную и желанную женщину, доверчиво приникшую к его груди. И от осознания этого можно было умереть.

В воскресенье утром Линор сидела на полу в детской и любовалась результатом своих трудов. Комната за последнюю неделю и впрямь преобразилась. Но Линор это не утешало. На глаза ее опять навернулись слезы при воспоминании, от которого она безуспешно пыталась избавиться.

Кого она хотела обмануть? Вчерашние поцелуи с Алланом пробудили полузабытую нужду в ласке, которая, как выяснилось, никуда не девалась, просто спряталась на время. Да тут еще бесконечная тревога в ожидании результатов обследования… И главное, ничего нельзя поделать — только смириться и ждать. Но ожидание могло принести плоды только в случае с обследованием, на отношения с Аллана оно никак не влияло.

После того как они вернулись из диагностического центра, Линор показалось, что их отношения изменились раз и навсегда — и в лучшую сторону. Это было не примитивное физическое влечение, игра гормонов, а нечто неизмеримо большее.

Линор чувствовала себя защищенной в его объятиях. И ей хотелось испытать это снова.

Аллан был не только отцом ее ребенка, но и мужчиной. Нежным, красивым и властным мужчиной, к которому ее тянуло.

В дверь постучали, и раньше, чем Аллан вошел, Линор уже знала, что это он. Как всегда при его приближении, по телу молодой женщины пробежала чуть заметная дрожь.

Аллан замер на пороге и с восхищением огляделся.

— Как же тут стало красиво!

Он был в простой домашней одежде — в вельветовых светлых брюках и в футболке с эмблемой Оксфордского университета. Да и туалет Линор не отличался изысканностью — старая рубашка Аллана в синюю клетку и просторные шорты.

Он взглянул на нее с улыбкой.

— А ты здорово выглядишь. Тебе эта рубашка идет куда больше, чем мне.

— Спасибо за комплимент. Только мне кажется, это грубая лесть.

— Вовсе нет. Хотя если тебе надоело ходить в моих одежках, давай купим что-нибудь еще.

— Мне очень нравится ходить в твоих одежках, — искренне ответила Линор. — Я в жизни не носила рубашек, даже дома, а теперь понимаю, как это удобно.

Кроме того, покупка новой одежды могла сделать брешь в бюджете Линор. Разве что попадется дешевая распродажа… Хорошо, что она так сильно изменилась. Та, прежняя Линор каждый месяц жаждала новых туалетов, а эту вполне устраивала старая мужская клетчатая рубашка в качестве обновки.

— К тому же Флоренс обещала отдать мне платья времен своей беременности. А Кэтрин обещала спросить свою сестру, не осталось ли у той чего-нибудь…

— И ты наденешь ношеные вещи? Может, лучше я дам тебе денег на новые?

Легкое пренебрежение в его голосе задело Линор за живое.

— Нет, спасибо. — Отказ доставил ей огромное удовольствие.

— Ты предпочитаешь принимать подачки от подруг вместо того, чтобы купить приличную новую одежду?

— Нищие не выбирают.

— Ты не нищая. И никогда таковой не будешь.

— Никогда не говори «никогда», — усмехнулась Линор.

Безапелляционный тон Аллана раздражал ее. Неужели он высоколобый сноб? Снова и снова Линор убеждалась, что плохо знает этого мужчину.

Аллан присел на корточки рядом с ней.

— И запомни, пожалуйста, что в доме я хочу видеть только новую мебель. Никаких бывших в употреблении вещей или подарков неизвестных благодетелей.

— А как насчет антиквариата? Помнишь ту отличную маленькую лавку древностей? Тебе же там понравилось кое-что — комод, конторка…

— Я думал, мы просто разглядываем старинные вещи. Ни за что бы не согласился приобретать эту рухлядь для моего дома.

— Я бы не называла антикварные вещи рухлядью. Тем более что некоторые из них были абсолютно в стиле твоего особняка. Это все равно что называть старой развалиной Букингемский дворец по той только причине, что он построен несколько столетий назад.

— Бог с ним, с дворцом. Ты можешь покупать стилизованную мебель.

— Но это же глупо. — Линор никак не могла понять, почему он так уперся. — Что на тебя нашло?

— Ты не поймешь.

— А я попробую.

— Ты выросла в роскоши.

— Вырасти в роскоши еще не значит не знать горя.

— Это так. Я рос в богатом доме, хотя он мне и не принадлежал, и знаю, что ты права. Однако… — В голосе его появились нотки горечи. — Моя мама старалась как могла, но все равно с трудом обеспечивала вас. Мы не могли себе позволить покупать новые вещи. Вся моя одежда была куплена на распродажах или на благотворительных базарах.

— Ну и что? Зато тебе было что носить. Другие дети лишены и этого.