Теллиус вздохнул и, кряхтя, размял спину, задубевшую от многих часов в заточении. Он посмотрел вдаль, на другой конец двора.

– Итак, Артур. Думаю, ты лучше меня понимаешь, что жизнь иногда полна жестокости и злобы. Хорошим людям не всегда достается то, чего они заслуживают. Злые люди зачастую живут долго и счастливо и умирают в окружении любимых родственников и верных слуг. Ты же, однако, продолжаешь жить. Вряд ли я даже смогу постичь все, что ты повидал. Ты хотя бы знаешь, сколько тебе лет?

Артур покачал головой, и Теллиус разочарованно выдохнул. Две сотни лет тому назад Дариен был одним из городов Империи Соли. Он подумал: а что, если мальчик застал это время, хотя он мог родиться где угодно. Но его не родили, разумеется, а сотворили.

– Ты помнишь древнюю империю, Артур? Королевский дом Соли? Когда быть королем значило нечто большее, чем просто управлять парой городов?

– Да, – ответил Артур. Его голос звучал хрипло, мальчик давно ничего не говорил. Он звучал словно из могилы, и Теллиусу пришлось приложить все усилия, чтобы не вздрогнуть.

– Ну и дела. Какая долгая жизнь. Не знаю, благословение это или проклятие, правда не знаю. – Старик выдохнул весь воздух из легких, грудь его впала, плечи приподнялись, и он сгорбился. – Артур, они держали меня взаперти здесь, на одном из нижних этажей. – Теллиус слегка содрогнулся при этой мысли. – Прежде чем меня выпустили, я был уверен, что мне сперва сделают больно, а потом убьют за то, что я частично виновен в смерти Мастера Аврелиуса.

Теллиус почувствовал, что мальчик повернулся к нему, и продолжил, пытаясь побороть стыд:

– И тогда я сказал себе: Теллиус, сколько лет тебе осталось, дюжина? А это значит, что каждый оставшийся год драгоценен, ты понимаешь? И я подумал о тебе, Артур, о том, что я привязался к тебе, как к родному сыну. Быть может, стал тебе как отец – не знаю. Видишь ли, дело в том, что ты можешь меня спасти. – Он склонился ближе и продолжил едва слышным голосом: – Этот король – трус, который жаждет заполучить себе наемного убийцу. Его отца убил один такой, когда Йоханнес был еще ребенком. И он стал… ну, он теперь боится любой тени. И потому он окружил себя мечниками.

Теллиус умолк, глядя на то, как Артур потирает место на предплечье. Глаза у мальчика помутнели.

– Да, Артур, он глупец и тиран. Я полагаю, в свое время тебе довелось встречать таких людей. Он больше не причинит тебе зла, сынок; думаю, я могу в этом убедиться. Если ты покажешь ему все, что умеешь, он возьмет тебя в свою стражу, а меня отпустит. Он думает, что у тебя нет свободы воли, понимаешь? Думает, что тебе надо сказать какую-то фразу, и тогда ты будешь вынужден подчиняться ему. Это правда?

Артур сидел очень тихо, и Теллиус впервые заметил в мальчике не совсем обычную отрешенность. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Артур покачал головой.

– Я так и думал, Артур. Я не знал, как тебя… создали, и потому не был уверен до конца, но мне и прежде казалось, что ты действуешь по собственной воле. Хорошо, так и должно быть. Ни один мужчина не должен быть рабом. И даже мальчик. В таком случае дела обстоят так. Если ты хочешь спасти меня, мы должны придумать фразу, которую я шепну королю. Я скажу ему, что ты будешь во всем ему подчиняться до тех пор, пока он снова не причинит тебе боль. Тебе, возможно, придется сразиться с его мастерами меча, а потом написать свое имя под клятвой. Ты ведь не умеешь ни писать, ни читать?

Артур закатил глаза, и Теллиус вспомнил, как быстро он учится.

– Конечно, умеешь, сынок. В любом случае ты будешь волен остаться здесь. Жить здесь вовсе не так уж плохо. И ты можешь улизнуть ночью, пока никто на тебя не смотрит.

– К… тебе? – спросил Артур.

Теллиус покачал головой.

– Прости, Артур, нет. Я причастен к смерти Аврелиуса, члена одной из Двенадцати Семей. Я запятнал себя, и если я выберусь из дворца целым и невредимым, я немедленно покину город и затеряюсь в какой- нибудь деревеньке далеко-далеко отсюда, чтобы никто никогда меня не нашел. У меня есть несколько тайников, где припрятаны кое-какие сбережения, так что не волнуйся. Если повезет, впереди у меня еще несколько лет довольно приятной жизни. Микахелю, Донни и остальным ребятам я отправлю весточку. Бумаги на мастерскую спрятаны под одним из камней в стене. Они могут оставить мастерскую себе, могут продать или даже соорудить из нее костер. А я отправляюсь на покой.

Он сделал паузу, смакуя последнее слово, и удивленно покачал головой.

– Покой! Ну а почему бы и нет? Неужели я должен работать до самой смерти ради того, чтобы вы, оборванцы, не шатались по улицам? – губы Теллиуса искривились в хрупкой улыбке. – В конце концов, я всегда мечтал лишь об одном: как следует выучить моих подопечных. Никогда прежде никому из моих ребят не предлагали место в Королевской страже. Ты мог бы далеко пойти!

Голос Теллиуса казался веселым, но в глазах читалась боль. Он не хотел оставлять Артура незнакомцам с каменными лицами. Но он снова напомнил себе, что выбора у него не осталось. Если один путь ведет к пыткам и казни, всегда выбирай другой. Это всего лишь здравый смысл, хотя старик никак не мог избавиться от охватившего его чувства вины. Он поднял взгляд лишь тогда, когда Артур снова заговорил.

– Очень… хорошо. Я покажу им. Я… поклянусь. Прощай.

К изумлению Теллиуса, Артур потянулся к нему и обнял. Теллиус повторял себе, что его обнимает конструкция вековой давности, в которой нет ни капли живой крови, но все же это объятие было не отличить от объятий взволнованного ребенка. Глаза старика наполнились слезами, и он спешно вытер их, поднимаясь на ноги.

– Хороший мальчик. Послушай, сынок, они уже идут к нам. Подыграй мне.

Король Йоханнес вышел во двор в окружении лязгающей доспехами стражи. Король успел переменить одежды на зеленое с золотым, длинная мантия ниспадала на пол за его спиной. Теллиус заметил у молодого человека богато украшенный меч и подумал: вытаскивал ли он хоть раз его из ножен в минуты ярости или это такая же бесполезная побрякушка, как все прочие?

Четверо мужчин и две женщины, окружавшие короля, рассредоточились, демонстрируя, на взгляд Теллиуса, полное взаимопонимание. Человек с его уровнем подготовки мог многое узнать, глядя на их позы, на то, как они частично прикрывали друг друга, как оставляли достаточно свободного пространства и не стремились занимать чужое место. Мастер Аврелиус хорошо их обучил, это было ясно видно. Шестеро учеников представляли собой огромную силу.

На какую-то секунду у Теллиуса мелькнула мысль: а что, если Артур не справится? Мазеровы шаги развивают ум и мускулы, но для того, чтобы постичь их, обычно требуется больше дюжины лет упорного труда и бесконечных тренировок. Теллиус сомневался, что способность Артура к мгновенному обучению принесет такие же результаты. Воин должен уметь не только двигаться, но и думать. Он должен очень быстро принимать сотни решений. Противник оставил левое плечо незащищенным? Стоит ли мне сделать чуть более глубокий выпад и заставить его действовать так, как нужно мне? Заметит ли он? Смогу ли я спровоцировать его на неосмотрительность? Это скорее искусство, нежели наука. Лучшие мастера совершенно ограждали себя от осознанных мыслей, становясь неприступными для любых помех. На Востоке, по крайней мере.