Но магистр на этом не успокоился:

— И те трое темненьких?!

— Пппроходили, но… все живы и…

С удивлением замечаю, как черные пряди ведьмы от висков и ниже становятся белыми… Бросаю испуганный взгляд на Эллохара — тот сжимает челюсти.

— А с каких пор верховная тут Инригана? — задал неожиданный вопрос лорд Тьер. — И где Салмея?

Впервые вижу как вот так вот, на глазах, седеют! Но волосы ведьмы неотвратимо приобретали белый цвет!

— А кто-то жертвой обстоятельств прикидывался, — нехорошим тоном протянул лорд Эллохар. — А ведь Салмея только тебе доверяла…

Ведьмы, до этого застывшие едва ли не каменными изваяниями, начали возмущенно роптать, перешептываться, и все громче и по нарастающей…

— Для вселения в тело, требуется жертвоприношение, — Риан усмехнулся и спросил: — Так значит, первой жертвой стала Салмея? Как же — самая могущественная из морских ведьм, ее силы должно было хватить на возрождение девятерых… — и очень спокойно: — Я пойду на нарушение границ, Инригана.

Тишина, а затем крик, истошный и полный ненависти:

— Как ты могла?! — кричала молоденькая ведьма. Она рванула к уже седой, но две другие удержали. А ведьма рвалась, не могла остановиться: — Ты убила мою мать! Ты! Не водяные! Это была ты, Инригана!

Мне стало так жаль ее…

— Дэя, — властный голос магистра заставил смахнуть слезы и вернуться к работе.

Потому что Риану для исследования храма потребовалась бы магия, а меня учили справляться без нее. И вновь вглядываясь в кристалл увеличитель, я продолжила исследование. Выводы оказались неутешительными:

— Тот катализатор и закрепитель, что мы выявили с Тесме здесь так же присутствует.

— Я уже понял, что это работа нашего старого знакомого, — зло ответил Риан.

Кивнув, продолжаю осмотр храма. И вдруг мое внимание привлекла сверкнувшая капелька на противоположной стене… Придерживая край мокрого платья, я пересекла все помещение и едва подошла к заинтересовавшему меня явлению, как сверкнула вторая капля, уже дальше… Я пошла к ней, в каком-то радостном нетерпении…

— Дэя! — окрик, который прозвучал как-то совсем далеко.

Теперь сверкали сразу примерно десять капель, загадочно мерцая, совсем как взгляд магистра… И я поторопилась к ним, чувствуя себя мотыльком, летящим на свет. Но я не могла остановиться! И я не хочу останавливаться… Шаг, я прикасаюсь к каплям и словно проваливаюсь во тьму… Мерцающую, как и глаза Риана…

— Дэя! Дэя, стоять! — такой далекий-далекий крик.

И тут я задумываюсь о том — а почему далекий? Неправильно это. Риан от меня шагах в ста был, но разве это далеко? Да и храм, как я уже убедилась, передавал малейший звук очень отчетливо… И я остановилась. Подумала еще раз. Осознала, что происходит что-то странное и обернулась… Позади меня была глухая каменная стена!

Не веря собственным глазам я прикоснулась к ней сначала одной рукой, потом двумя… Ударила, попыталась сдвинуть — но какое дело каменной стене до простой адептки! А впереди что-то продолжало мерцать и звать!

Я медленно сползла вниз по стене, села, и, обхватив голову тихо простонала… Я не боялась за себя, я опасалась, что магистр применит магию, чтобы прийти на помощь. А здесь магию использовать нельзя! Совсем нельзя! Такое проклятие даже лорд Тьер подавить не сможет… Никак! И этот страх — страх за Риана, меня просто убивал!

— Только не плакать… только не плакать… — звук собственного голоса подействовал отрезвляюще. — Да стена, да путь назад закрыть, остается путь вперед и это лучше, чем сидеть и ждать.

И я встала, и пошла — туда, куда звал свет. Здесь оказалось очень холодно, и вскоре я уже дрожала, но все равно шла. Упорно и решительно.

Подземелье по спирали уходило вниз. Сырое, мрачное, и звук капель срывающихся со стен время от времени заставлял испуганно вздрагивать. Но я все равно шла вперед, почему-то совершенно не боясь… за себя. Эта странная уверенность в собственной безопасности была бы понятна, если бы рядом шел Риан. Но его не было, а страха за себя тоже не было. Странное ощущение. Пугающее и успокаивающее одновременно… И я иду, по спирали спускаясь вниз… Ниже, ниже и ниже… А где-то там, в глубине подземелья, уже слышался шум моря…

А потом я увидела свет. Яркий синий цвет. И теперь, когда не опасалась споткнуться о камни, устилающие пол, пошла быстрее. Почти побежала. Чтобы с разбегу остановиться, едва вбежала в огромный сверкающий грот!

Действительно огроменный, не менее пятисот шагов в ширину сверкающий грот! И сверкал он круглыми, как икринки, пузырями заполненными голубой водой! Вот они и светились! Разных размеров, от самых маленьких, до огромных, в которых плавали мальки фантастически крупных рыб.

И я стою, потрясенно глядя на открывшуюся картину зарождения и сохранения жизни, понимаю, что это и есть та особенность магии морских ведьм, и в то же время не могу осознать этого. Оглядываясь по кругу, я в изумлении смотрела на икринки и зародыши, на то, что дышало, жило и развивалось исключительно благодаря магии!

Хлопок! Как будто что-то лопнуло. Я обернулась на звук и замерла — с высоты в четыре человеческих роста стекала вода, из очередного пузыря. Стекала ручейком, но не по стене… по воздуху. И эта струя, как летающий змей, проплыла надо мной, словно показывая тысячи красненьких маленьких мальков, и устремилась навстречу морской воде… Ощущение, что я присутствую при рождении! Восторженное, полное ликования ощущение!

Хлопок. Обернувшись вправо, вижу как очередной водный змей уносит в море еще один выводок маленьких золотых рыбок… Как же это прекрасно…

Шорох!

Мой взгляд устремился навстречу звуку, и я вздрогнула, услышав повторный шорох. На этот раз звук был громче, он эхом разнесся по всему гроту. И я не сразу понимаю, что это что-то рвется из земли, окутанной светящимися паутинками… Но снова неприятный звук, паутинки рвутся и на поверхности появляется что-то небольшое, грязное, и, кажется, круглое. Я заинтересованно на это смотрела, пока оно не покатилось ко мне! Но не успела толком испугаться и сделала всего два шага назад, как от этого грязного и круглого начали отваливаться куски земли… И вскоре ко мне катился браслет… золотой, но очень грязный. И я уже даже не сомневалась в том, что это за браслетик.

— И вот как это называется? — спросила я, у извазюканного в грязи артефакта, присаживаясь и протягивая к нему ладонь. — Я же расторгла помолвку. А вы… И с кем я разговариваю?

Браслет, не обращая внимания на мои терзания, деловито подкатился, закатился на подставленную ладонь, проигнорировал мое желание его вытереть, и, скользнув под рукав на запястье, с чувством выполненного долга там и захлопнулся. Грязный, скользкий и холодный — приятного мало. С тяжелым вздохом, я оттянула рукав, подхватила подол платья, тоже грязного уже и холодного, и начала осторожно вытирать браслет. Снимать даже не пыталась — слишком свежи были воспоминания о том самом медальоне «Эмма», который змеей заполз на меня, а после не пожелал сниматься.