– Спи, давай! Я приказ отменять не буду. Запомни, не в банде служим, а в армии.

Утреннее солнце отогнало речную свежесть, обозначив наступление теплого дня. Из небольшой гавани между островами отплывали на веслах корабли Рагнара Рыжего, получившего подробные инструкции от сотника. Рагнар с кормы бросил прощальный взгляд на одиноко стоявшего на берегу хортицкого волхва, махнул на прощание рукой. Перевел взгляд на кручи, нависшие над рекой, поймав хвост удаляющейся полусотни Ищенко. Вспомнилось: «Всё что мы знаем о греках, это то, что у них в руках княжич, что идут они в земли Византии. Да вот Чеслав предупредил, в их отряде действует колдун. Численность диверсионной группы греков мы не знаем пока. Как пойдут, неизвестно. Замысел неясен. Ясно одно, нам придется группу догнать, княжича освободить, врага уничтожить. Идем вниз по реке, по следам ромеев. Ты, Рагнар, по реке. Каждые тридцать верст остановка, считай наш дневной переход. Ищи место, приставай к берегу – жди. Отвернут от реки или переправятся на другой берег, и мы корректируем свои планы. Но даже сейчас скажу, отвернут вправо – значит, пошли на Болгарию. Отвернут влево и переправятся, значит – на Тавриду. Тогда ясно, что будут рваться в Константинополь через море. Отсюда и ты, Рыжий, выходя в море, повернешь либо вправо, либо влево».

Рагнар глянул на напряженные спины своих воинов, работавших веслами.

– Прибавить ход, тролль вас разорви! По течению идем, а скорость как у черепахи. Хэ-эй! И раз, и-и ра-аз! На весла навались!

Рагнар посмотрел назад. Судовая рать на втором корабле тоже увеличила темп работы веслами. Брызги воды и влажную пыль, играющую на солнце радугой, теплый шелоник своими порывами сдувал в лица гребцов, не давая им вспотеть.

– Ничего, речные варяги. Гэ-гэ-эй! Ветер изменится, поднимем парус. Навались!

Дорога казалась бесконечной, сколько пройдено пути по территории противника, Василий Лактрис уже и не считал. Кто же знал, что для него болгарский поход против северных варваров продолжится бешеной скачкой вдали от этой самой Болгарии, вдали от основных войск, возглавляемых самим императором. Он, комит – командир тагмы легкой кавалерии, состоящей из четырех кентархий всадников, попал под стены Преслава в составе легкой конницы доместика Востока.

Лактрис вспомнил утро 12 апреля 971 года. Тихое и прохладное из-за недалеких гор. Туман белесым неживым дымом, клубами выползал из ущелий на равнину, подкрадывался к стенам города. Вспомнил, как рассветная тишина неожиданно взорвалась ревом боевых труб, звоном литавр и кимвалов. Византийские войска прямо из тумана разворачивались в боевые порядки на равнине, зеленевшей весенними всходами.

Огромное войско императора Цимисхия закованное в железо, было готово к бою, было готово идти на приступ крепостных стен и только ожидало приказа своего повелителя. Гордо развевалось бело-голубое знамя «бессмертных», выдавая присутствие в войске самого базилевса.

Взыграли трубы: «Слушай повеление императора…» Византийское войско двинулось к стенам Преслава. С левого фланга войскового построения Лактрис увидел выходящих из ворот русов. Многие годы службы, войны, в которых он участвовал на многих направлениях интересов Византийского государства, опыт – все это привело Василия в замешательство. Он был удивлен и озадачен. Согласно правилам сражений, численное меньшинство неприятеля, застигнутого врасплох, способствовало тому, что этот неприятель обязан был сесть в осаду до подхода подкрепления. Перед воинством базилевса встал пеший строй варваров в одинаковых кольчугах и остроконечных шлемах из светлого железа. Строй ощетинился иглами пик из-за каплевидных красных щитов. Василий на глазок определил глубину строя тяжеловооруженной пехоты русов: «Тяжело достанется этим утром победа нашему базелевсу! Если я не путаю, магистр Варда Склир уже сталкивался с подобным строем под Аркадиополем. Радует только то, что русов ныне не так много, как тогда. Варвары совершили ошибку, покинув крепость!»

Полки пеших стратиотов, выставив вперед длинные копья, двинулись на русов. Шли уверенно, неторопливо, время от времени останавливаясь, давая возможность приданым подразделениям лучников и пращевиков метнуть смертоносные «подарки» в строй дикарей. Камни и стрелы сыпались кучно, выстукивая по щитам непрерывную барабанную дробь. Русы непоколебимо стояли в сомкнутых рядах. Лактрис не находил видимых потерь у противника.

Запела труба. Расступившись, стратиоты пропустили вперед тяжелую конницу катафрактов. Над полем битвы раздалось протяжное, надрывное «А-а-а!», и мощный удар закованных в латы лошадей и всадников пришелся в красные щиты. Звон клинков, крики, стоны, проклятия, возгласы восторга неслись со стороны стычки. Падали лошади, своим предсмертным ржанием напоминая плач ребенка, сваливая под себя бойцов и седоков. Русы стояли, строй лишь слегка прогнулся в двух местах.

Две фаланги пехотинцев, греков и русов, все-таки сошлись вплотную. Словно дикий кабан-секач, умудренный опытом и силой, своей тяжестью и клыками, греки врубились в ряды славян, сметая первую шеренгу на своем пути. Русы всем строем качнулись назад, изогнулись дугой, но тут же выпрямились, со страшной силой разогнувшейся стальной пружиной отбросили поредевшие ряды стратиотов назад. Добивали замешкавшихся, отставших и раненых византийцев, не оставляя за спиной живых врагов.

Из рядов русов прогудел голос рога, и бойцы, прикрывая щитами спину отступили, заняли свои прежние позиции, попутно унося раненых товарищей.

Лактрис оглянулся на воинов своей тагмы, с интересом наблюдавших происходящее действо. Молодежь с нетерпением ждала приказа идти в атаку, желая проявить себя в бою.

– Кентархам, навести порядок в подразделениях! Наше время еще не пришло. Не вижу дисциплины! – в попытке найти просчеты вновь вгляделся в строй варваров.

Снова на равнину, усеянную телами павших, выскочила тяжелая конница империи. Строй славян стоял. Русы отбили удар катафрактариев.

Взметнулся бело-голубой стяг в рядах императорской армии, базилевс двинул в бой своих «бессмертных». Две тысячи отборных всадников, закованных в броню, неистовым напором смяли левое крыло русов. Неподалеку запела труба, доместик Востока призывал к атаке привычных к стремительным рейдам своих конников.

– Вперед воины, в атаку-у! – Лактрис первым сорвался в галоп, увлекая тагму следом за собой. Он повел свою кавалерию в тыл неприятеля, отрезая варварам путь к отступлению. Еще пять кавалерийских банд рванулись в бой.

Ни замешательства, ни беспорядочного бегства русы при отступлении не проявили. Все наскоки на пешие войска славян окончились тем, что всадников в легких доспехах основательно пощипали отходившие строем русы. Цепь Лактрисовой тагмы, выставленная перед строем неприятеля в попытке не пропустить варваров в город, была разорвана мгновенно. Под комитом убили его лошадь, помяли и его самого, а удар чьего-то меча пришелся по шлему плашмя, отправив командира тагмы в небытие. Это-то и спасло Василия Лактриса от гибели.

Строй русов втянулся в открытые ворота Преслава, заперев их за собой.