скомандовал своим привычным тренерским голосом Иваныч и, подойдя к пацану, потянул его за ногу.

– Ты чего, дядя? – соскочил тот, а следом за ним и его молчаливый друг.

Освободив брусья, Иваныч запрыгнул на них одним рывком и повис на руках. Сделав несколько сильных махов, он встал вертикально – голова внизу, ноги наверху.

– Ничего себе мужик даёт! – подал наконец голос второй мальчишка.

После этого Фёдор соскочил со снаряда, сделав сальто назад. Правда, приземление получилось не очень удачное (возраст), да и практики не было уже очень давно. Он отделался лёгким ушибом колена, но не взвыл от боли, хотя и очень хотелось.

– Ого! Как это вы так сделали?! – резко перешёл на «вы» тот, кто недавно дерзил мужчине, словно дворовому псу.

– Гимнастикой занимался, – не в силах сдержать одышку, гордо заявил мужчина. – И преподаю. Точнее, преподавал.

– А меня не нау́чите? – подал голос второй мальчуган.

– Нет! – отрезал мужчина. – У тебя духу не хватит, на первой же тренировке взвоешь, мозольки на руках заболят.

– Пф, мозольки! – с этими словами парень показал свои ладони, они были все в кровавых волдырях.

– Где это ты так? – удивился тренер.

– Мы с Тимохой иногда подрабатываем у его дядьки, траншеи копаем вместо первых уроков.

«Так вот почему они не в школе».

– Спортсмены не курят, – начал искать новые оправдания Фёдор: уж больно ему не хотелось тащить всякую шпану в зал.

– Подумаешь, да мы бросим на раз-два, только научи́те нас так же! Мы тоже хотим сальто уметь делать, пацаны офигеют, когда увидят!

Второй пацан молча кивал.

Фёдор задумался.

– Ну пожалуйста!

– Чтобы так научиться, нужно каждый день ходить на тренировки, хотя бы на два часа.

Тут-то парни и задумались. Лица их поникли, а потом один спросил:

– А вечером ходить можно? Мы утром на работу ходим.

– Можно, почему же нет, – пожал печами Фёдор Иванович. Он вдруг увидел знакомый огонёк в глазах этих невоспитанных сорванцов.

– Тогда мы завтра придем?

Мужчина вздохнул. Новых групп у него всё равно в ближайшую неделю не предвиделось, а дома мариноваться желания не было.

– Бес с вами, приходите к шести, вот адрес, – достал он визитку спортшколы из рюкзака и вручил одному из парней.

Тот схватил её и, небрежно смяв, сунул в задний карман.

Тренер усмехнулся и побрёл домой. Он знал, что ни один из этих двоих не придёт.

* * *

– Иваныч, чего домой не идёшь? – спросил на следующий день один из коллег, который тоже выпустил очередную группу.

– Да так. У меня тут ученики новые должны прийти, – усмехнулся, сам не веря своим словам, Фёдор.

– Ещё одна партия тепличных неженок, – пробубнил в ответ коллега. – Два-три занятия отходят, а ты из-за них торчи тут весь день.

– Может, и вообще не придут…

После этих слов в зал зашли двое вчерашних парней – лохматые, грязные, громко матерящиеся.

– Эти, что ли, к тебе? – с опаской спросил тренер.

– Да, эти, – удивлённо ответил Иваныч и подошёл к мальчишкам.

– Пришли, значит.

– А то!

– Ну что ж. Идите переодеваться.

Началась тренировка. Иваныч решил сразу из них весь дух (а заодно и дерзость) вымотать, дав им полный комплекс: разминка, растяжка, подкачка, ну и десять минут батута.

– Ну что, всё? Сдулись? – спросил тренер в конце тренировки, глядя на раскрасневшиеся потные лица.

– А можно завтра мы на козле попробуем? – спросил один из парней, указав на снаряд.

Иваныч был в лёгком шоке, но, не подав виду, сказал:

– Это конь. Можно. Приходите к шести.

На следующий день он был уверен, что мальчишки не вернутся. Боль в мышцах должна была отбить всякую охоту, но парни вернулись. На удивление, они стали ходить почти каждый день, постоянно требуя научить их чему-то новому. Как только один из них научился делать сальто назад, учеников у Фёдора прибавилось. Через год у него уже была целая группа из не самых благополучных семей и домов. Многие, конечно, отсеялись и вернулись на улицу, но несколько человек всё же продолжили тренировки, и на зависть остальным тренерам Иваныч впервые за последние годы поехал на областные соревнования.

Медалей его ребята не завоевали, но это только раззадорило пацанов, и они перевелись в спортивный класс. Тренировок стало больше, сдавались разряды, завоёвывались первые грамоты.

Опыт Иваныча был перехвачен другими тренерами. Шпану собирали по всему городу. Этим ребятам не нужно было согласие родителей, никто за них особо не переживал. Никто, кроме их тренеров. Большинство парней, окончив школу, поступили в техникумы и институты, завязав с большим спортом, но достойно войдя в большую жизнь. А некоторые поехали на сборы. В их числе были и ребята Фёдора, их судьба уже была предопределена. Впереди маячил первый в их жизни чемпионат Европы.

Усатый гость

Никита Сергеевич был самым известным тараканом в общежитии. Имя он получил за свою непреодолимую любовь к консервированной кукурузе. В ней он был зачат, в ней родился, в ней и планировал закончить свой век. Благо в общежитии с этим проблем не было. Банки из-под консервов часто валялись порой в самых неожиданных местах, и нередко переходили в разряд пепельниц, ещё не будучи до конца опустошёнными.

Никиту Сергеевича знали в лицо, его уважали и стремились убить все жители дома, но «усатый» всегда избегал страшной участи. Постепенно к нему пропал интерес, так как всех остальных его сородичей вывести всё же удалось. Таракан смог каким-то образом выработать иммунитет к абсолютно всем возможным ядам. Он часто ночевал в разбросанных по всему коридору ловушках, которые жители общежития прозвали хрущёвками.

Однажды в общежитие въехал непрезентабельного вида профессор по фамилии Угрюмов. Дядя этот был известным на всю область химиком, а в общежитие переехал, так как при разводе его жена и двое оборзевших сыновей-старшеклассников отжали у Угрюмова всё движимое и недвижимое имущество. Профессор был человеком очень педантичным, чистоплотным, а ещё гордым. В общем, совершенно ненормальным по меркам общежития.

Профессора невзлюбили быстро – примерно через полчаса после его приезда.

– Морда шибко умная, – в принципе это всё описание, которое смогли дать ему жители этажа.

Не успел он въехать, как тут же начал своим уставом донимать всех местных.

– В коридоре не курите, посуду свою по кухне не разбрасывайте, воду в туалете смывайте, полы мойте, – список требований Угрюмов зачитал на общем собрании, которое созвал сам и являлся единственным его участником, не считая Никиты Сергеевича.

Угрюмов не ждал любви от новых соседей. Он ждал тишины, чистоты и покоя. В общежитии, естественно, получить подобное сложней, чем собаке диплом бакалавра.

Каждое утро профессор плыл в уборную в густом тумане сигаретного дыма. Иногда получал веслом по голове и тут же слышал в свой адрес призывы вроде: «Аккуратней быть надо».

Пару раз Угрюмов прилипал к полу на кухне. Приходилось идти в свою комнату босиком. Правда, когда он возвращался за обувью, её уже кто-то успевал стащить. По ночам он засыпал под звуки расстроенной