И это, кроме всего прочего, быть может, – одно из доказательств мнения, что Гомер был слеп (по крайней мере, – во второй части жизни)…

Что же касается подробнейших описаний всевозможных игр, атлетических упражнений и состязаний, то можно сказать без преувеличения: поэмы Гомера дают многочисленные примеры древнегреческой агностики. И это относится не только к знаменитому рассказу о погребальных играх, которые устроил Ахилл в память о Патрокле,[246] описания состязаний и тренировок как естественной, обязательной части ахейского, троянского и феакийского быта органически вплелись в ткань обеих поэм.

В гомеровских поэмах изображение поединков героев и богов, боевых стычек и дружеских соревнований почти никогда не носит характер пассивного повествования. Чаще всего это – средство развития сюжета, причина его неожиданного поворота, движения вперед.

Вспомним, какой колоссальной напряженностью отличается рассказ о единоборстве Гектора с Патрон лом («Илиада», XVIII); а затем – растерянность в стане троянцев после победы Ахилла над Гектором («Илиада», XXII) и сюжетные изменения, которые повлекли за собой оба эти поединка. Еще более резкий поворот в повествовании аэда вызывает, например, кульминационный момент состязания женихов в доме Одиссея.[247]

Впрочем, в поэмах мы находим не только трагические примеры подобного плана. Обратимся к «Одиссее».

Изнуренный многодневной бурей герой достигает наконец острова феаков и засыпает в прибрежных кустах. К морю приезжает царевна Навсикая и затевает с прислужницами игру в мяч. По наущению Афины

Шум и крик, что поднимают девушки по этому поводу, будят Одиссея. Герой выходит к феакиянкам и в конце концов вместе с ними благополучно попадает ко двору Алкиноя.

Неизмеримо возрастает уважение феаков к Одиссею после того, как он всех побеждает на играх. Перед состязаниями Алкиной, ничуть не сомневаясь в физическом превосходстве своих соплеменников, весьма самонадеянно призвал их показать свою силу и ловкость, дабы

После того как наиболее могучие феаки показали свое спортивное мастерство, Одиссею тоже предложили принять участие в играх. Видя нежелание героя и неосмотрительно расценив это как нерешительность, они долго уговаривают его. А Эвриал даже перешел к прямым насмешкам.

Однако отношение к Одиссею мгновенно меняется, когда

Естественно, Одиссей оказывается победителем, вызвав досадуй невольное восхищение хозяев. Он дает понять, что готов состязаться и в любом другом виде игр:

Став свидетелем весьма убедительной победы Лаэртида и выслушав его рассказ о былых подвигах, Ал киной поспешно признает, вопреки недавнему хвастливому заявлению:

И без того хорошее отношение к Одиссею со стороны феаков становится теперь превосходным, и они даже предлагают ему корабль для скорейшего возвращения на родину. О насмешках и покровительственном тоне теперь не может быть и речи.

Все состязания описаны Гомером с максимальным, потрясающим реализмом. Здесь опять играет роль предельная детализация. Лишь мастерство поэта не делает отталкивающим и скрупулезные анатомические описания, особенно когда речь идет о битвах, о смертях, о тяжелых ранениях.

Все это особенно четко выражено в XXIII песне «Илиады», где описываются погребальные игры, устроенные в память о Патрокле.

Характерно, что даже во время краткого отдыха между боями эллины гомеровской эпохи не забывали о столь любимых ими упражнениях. Причем это была не обязательная военно-спортивная тренировка, а естественное и привычное времяпрепровождение. В то время как Ахилл, обуреваемый гневом на Агамемнона, мечется и ищет выхода своей ярости:

Тут уместно вспомнить, что диск сначала служил отнюдь не только спортивным целям. Осадив город (но не желая разрушать его), эллины иногда писали на дисках из глины или камня условия сдачи и перебрасывали снаряд через крепостную стену. Но совершенно очевидно, что со временем диск обрел сугубо спортивные функции, сменив поле боя на поле стадиона.

Агон постоянно присутствует и в мифе, и в эпосе: агон мирный и боевой. И тут, как уже говорилось, эллин сравнительно легко переступает грань, отделявшую его от богов, порой отваживаясь даже бросать вызов небожителям, недвусмысленно приглашая их к единоборству.

Правда, в мифах бессмертные почти всегда побеждают восставших на них смертных: наказание за безосновательную гордыню и самонадеянность.

Афина карает непокорную Арахну, от стрел Аполлона и Артемиды гибнут дети заносчивой и строптивой Ниобы. Легендарный лучник царь Еврит вызывает на поединок Аполлона:

Но Геракл в единоборстве за Деяниру побеждает речного бога Ахелоя! Правда, это победа великого героя над божеством «местного значения». Однако – победа несомненная!

Если же обратиться к гомеровскому эпосу, то разгоряченный битвой Диомед при осаде Трои не только весьма ощутимо пощекотал копьем Афродиту, но и осмелился выступить против самого бога войны: