окно, подтащил к нему кресло и сел в него, наблюдая за черным небом, в котором вспыхивали молнии, и гремел гром. Слушал дождь, падающий на землю, и смотрел вдаль, погружаясь в свои мысли и воспоминания. И конечно тер шею, которая не переставала болеть. Такое жизнь-травой не вылечить. Или нужно время или придется сходить к врачу. Костоправ должен справиться. На мага-лекаря у меня денег не хватит.

Ох-х. Надеюсь, эта история с кристаллизованной скверной закончена, но я бы на это не рассчитывал. По словам того же Фени за ним идут… и я почему-то склонен ему верить. А значит — кто бы ни взял его след, он может навестить и меня и других оставшихся в живых одноклассников. Впрочем, я понял, почему они выжили. Тот артефакт, который мы случайно разбили. В комнате, где это произошло, были только те, кто уже умер и… И я! Остальные ребята, та же Рогеда — копались в коридоре, хихикая и рассматривая там портрет какого-то смешного дядьки на стене. В общем, им повезло.

Настроение было никаким. Какая-то меланхолия. Снова я был на волосок от смерти и снова я выжил не благодаря своему упорству или талантам, а благодаря… Слабости? Никчемности? Выходит так. Меня не посчитали угрозой.

Я криво улыбнулся. Я ведь не опускаю руки. Тружусь. Ищу возможности. Но пока ничего значимого так и не добился. Ученик без заклинаний это ничто. Да и не настолько высока эта планка, чтобы гордиться собой. Это лишь маленький шажок к чему-то большему.

Сейчас меня беспокоили последние слова Фени. Бакалавром тебе не стать. Это прозвучало твердо, без сомнений. Вот что меня тревожило. Что он увидел во мне такого, что сказал это? Я ведь был в диагностической печати и мэр даже не заикнулся о подобном. Не предупредил. Или он с умыслом умолчал об этом? Вопросы, на которые ответ мне придется искать самому…

Меланхолия и мерзкая апатия не проходили, и я был вынужден шлепнуть себя ладошкой по лицу, прогоняя сонную одурь и причиняя еще больший вред своей шее. Боль то меня и привела в чувства. Наконец проснулась хорошая злость, что заставила меня двигаться, а не сидеть и смотреть в окно, в котором уже показался край солнца. Наступило утро. Дождь прекратился и небеса очистились. А запах… м-м-м… свежесть. Легкий, теплый ветерок. Еще один глубокий вдох и на душе стало легче. Жизнь продолжается.

Спустившись в подвал, я зарядил генератор энергией, оделся и пошел искать костоправа. Нашел и не так далеко от маяка. Он жил в двухэтажном доме, где первый этаж это его клиника.

Посмотрев на мою раздувшуюся шею, он принял меня без очереди. Люди, ожидавшие прием — не возражали. Только проводили нас взглядом, пока мы не скрылись в его кабинете.

Сразу скажу — было больно. Перед тем как вправлять шею, он заставил меня выпить десяток сладких до приторности отваров, а потом стал разминать мне своими сухими и костлявыми руками затылок. Нажимать на какие-то точки. На мой вопрос, что он делает — ответил, что диагностику.

Определившись со мной и причмокнув губами в негодующем восклицании, он усадил меня за стул и встал позади. Сперва все было приятно, больше похоже на массаж головы. Я даже расслабился и стал получать удовольствие, едва не мурлыча как кот, когда его пальцы перебирали складки кожи на шее. Массировали плечи, расслабляя их. Ощупывали каждую мышцу. Кадык. Гладили меня за ушами. А потом он начал выворачивать мне голову. Влево. Уй, е! Вправо. Уй!

Хруст.

— Ай! — Не сдержал я вскрик, вспомнив Яка Кость, да не будет он упомянут без проклятия на его голову.

— Терпи, — буркнул костоправ, снова дернув меня за голову.

— Ай!

Какое тут терпи⁈ Больно же!

Короче, от него я ушел с похудевшим кошелем, десятком баночек с отварами и мазями и с перемотанной тугой повязкой шеей, которую нужно снять не раньше чем через сутки.

Время было обеденное, и на пороге маяка меня дожидался Ти-о-та. За плечами портфель. Только со школы, даже домой не забежал.

— Господин! — Вскрикнул он, когда увидел, как я выгляжу.

Из-за повреждения шеи, под глазами у меня выступили, красные — налитые кровью синяки. Лицо тоже вздулось, но не так сильно. И все же, такое не скрыть. Даже под моей шляпой все было заметно.

— Плохо выгляжу? — Попробовал я улыбнуться.

Парень был встревожен.

— Что с вами случилось⁈ Мне позвать полицию?

Я отмахнулся.

— Не надо никого звать. Просто встреча старых друзей.

Он не понял.

— Что?

— Ничего, Ти. — Я вздохнул. — Пойдем. Нужно работать. И забудь об этом.

Больше он вопросов не задавал. Только бросал на меня осторожные взгляды.

Нас прервали примерно через час. Со второго этажа, где мы докрашивали лестницу, оставив оклейку обоев на завтра, я услышал, как кто-то настойчиво стучится в дверь.

— Пойду, посмотрю, кто там, — сказал я парню. — А ты продолжай.

Он кивнул и, закусив губу, макнул кисточкой в банку с краской и провел ей по перилам, окрашивая очищенное от ржавчины железо в белый цвет.

Я спустился и открыл дверь. На пороге стаял молодой человек, лет на пять старше меня. Кожа темная, не загорелая, а темная. Уроженец южных морей. Я уже видел девушек с такой, эбонитовой кожей, да и здесь они встречались.

На шее медальон ученика. Формы нет. Обычная одежда горожанина.

— Кай Тульпа? — Спросил он с сомнением в голосе, осмотрев мое раздутое лицо, синюшную кожу, перебинтованную шею и нос.

— Чего? — Не понял я, а потом резко замолчал, поняв, от кого он пришел. Но все же уточнил.

— Вы кто? — Чуть грубовато спросил я и он поморщился.

— Я нарочный мэрии. Разношу важные, — он посмотрел на меня, хмыкнул с недоумением, — и не очень важные приказы по адресатам. Это вам, — передал он мне документ, который достал из своей сумки. — Прочтите в моем присутствии.

Ничего хорошего от мэра я не ждал. Открыл документ и стал читать. Потом поднял взгляд на норочного, приподняв в удивлении бровь, снова вернул взгляд к документу, еще раз его перечитал и тяжко вздохнул, не зная как к этому относиться.

В извещении, которое мне вручили, было сказано, что рассмотрев мою просьбу (ага, как же), и согласовав все с Морским Приказом — департамент полиции города Красная вода согласен взять меня к себе на полставки (четыре