— Ты думаешь, она дома?

— Не думаю, — ответил Облом и на всякий случай прижал ухо к двери. Постояв так минуту, он изрек: — Тихо. Ее нет дома. Пошли на улицу.

Мы спустились вниз, поискали на фасаде окна Ритиной квартиры — ни одно из них не светилось.

— Ну и пускай. От страха, наверное, круги по городу наяривает. Завтра с утра поедем к ней на работу.

— Где она работает?

— Продавцом-консультантом в магазине женской одежды «Ева».

— А я думала, в магазине женского белья, — хихикнула я, вспомнив Ритулин вечерний наряд, состоящий из коротенькой юбочки и топа, позаимствованного у младшей школьницы.

К десяти часам мы подъехали к бутику «Ева». В это время Рита должна была быть на своем рабочем месте. Чтобы лишний раз не наводить на девушку ужас — уж не знаю, чем я ее так напугала, — Облом посоветовал мне посидеть в машине, а сам направился в магазин. Он намеривался задать Рите несколько вопросов, касающихся ее друга, Стаса. Я же надеялась, что она объяснит Облому, чем же я повергла ее в такой трепет.

Прошло больше часа, Облом все еще не появлялся. Я уже хотела прийти ему на помощь, но в тот самый момент, когда я собиралась покинуть свое убежище, в стеклянных дверях показался его силуэт.

Меня распирало от любопытства, но Облом как будто мучил меня — не спеша открыл дверь, так же неторопливо уселся на водительское место, положил руки на руль и с немым вопросом воззрился на меня.

— Что скажешь? — спросил он.

— Облом, не томи, ты разговаривал с Ритой? Ну, отвечай! Я сейчас лопну от любопытства!

— Не лопнешь, лопаются от избытка информации. А у тебя ее нет.

— Ты что, ничего не узнал?

— Я сказал, что это у тебя нет информации. У меня она есть, слушай, — сжалился надо мной Облом и стал рассказывать.

Где Рита провела ночь — неизвестно, но одежонку она сменить успела. На этот раз на ней вместо короткой юбчонки было фирменное платьице с приколотой карточкой на груди: «Маргарита. Продавец-консультант». Одного взгляда, брошенного на девушку, Облому хватило, чтобы понять — ночь у Риты была бессонная. Даже тщательный макияж не смог скрыть темных кругов под глазами и неестественной бледности лица.

Облом подошел вплотную к Рите, извлек из кармана удостоверение и помахал им перед ее испуганной физиономией.

— Где мы можем с вами поговорить? Здесь или в кабинете директора?

Рита испугалась еще больше, она задрожала почище осинового листа и, заикаясь, сказала:

— Только не в кабинете директора. Прошу вас, не говорите ничего Оксане Павловне, она меня тогда выгонит. Если узнает, что мной интересуется милиция, точно выгонит. У нас магазин с безупречной репутацией.

— Безупречная репутация? Это мне нравится. Хорошо, давайте разговаривать здесь.

— Нет, лучше отойдем к стеллажам и сделаем вид, будто вы выбираете подарок жене или любимой девушке.

Рита увлекла Облома в дальний угол и на глазах у немногочисленных покупателей стала выворачивать полки, демонстрируя самые разнообразные изделия: от легких шифоновых блузок до тяжелых свитеров из чистой шерсти.

— Рита, вы, главное, не волнуйтесь и не увлекайтесь разорением витрины, вам еще все это укладывать на место, — посоветовал Облом, наблюдая за тем, как девушка в порыве конспирации забрасывала его с головы до ног женской одеждой. — Речь пойдет не о вас, а о вашем друге.

— О Стасе? — догадалась Рита и затряслась еще больше.

— Вот видите, как мы с вами хорошо понимаем друг друга.

— Я знала, что вы ко мне придете, — обреченно сказала Рита. — Я ждала. Он жив? Нет? Его достали? Я чувствовала, что рано или поздно это должно произойти.

Облом проигнорировал ее вопрос, не стал спрашивать, что именно должно было случиться, как будто сам обо всем уже знал.

— Скажите, вы хорошо знакомы со Стасом?

— Я знала, что вы придете. Знала, — Рита, казалось, не слышала Облома и однообразно повторяла: — Я знала, вы придете.

Девушка была на грани истерики. Чтобы привести ее в чувство, пришлось бедняжку встряхнуть за плечи.

— Рита, очнитесь. Раз вы нас ждали, давайте представим нашу беседу как явку с повинной. Вы будете отвечать?

Рита кивнула, вздохнула и начала рассказывать:

— Стас — картежник. Это очень опасно, — и сказала она это так, будто речь шла не о жулике, а скажем, о летчике или космонавте. — Только я сначала не знала, кто он. Мы с ним познакомились этим летом на море. Очень все у нас красиво начиналось: цветы, шампанское, ночи под луной. Мы много ездили по побережью, ужинали в ресторанах, ходили по ночным клубам. Стас катал меня на яхте. Он мне казался принцем из сказки. Я думала, наконец, мне в жизни повезло и я вытащила счастливый билет.

— А вы не спрашивали, откуда у вашего принца деньги? — усмехнулся Облом.

— Ну, мало ли откуда могут быть деньги? Сейчас уйма богатых и супербогатых молодых людей. Можно встретить даже двадцатипятилетнего президента банка. Люди в тридцать лет футбольные клубы покупают, вы же не спрашиваете, откуда у них деньги? Я считаю, этот вопрос относится к разряду неприличных.

— Ну-ну, так уж и неприличный? — осуждающе покачал головой Облом. — А можно было бы и поинтересоваться.

— Мне было все равно, откуда деньги. Мы провели две незабываемые недели. Днем Стас постоянно был со мной, но несколько вечеров в неделю отлучался, говорил, что здесь отдыхает много его компаньонов и он должен с ними решить некоторые деловые вопросы. А потом мы вернулись с моря. Предложение делать мне Стас не торопился и телефонов никаких не оставлял. То есть оставил номер мобильного телефона, а домашнего и рабочего — нет. Когда он хотел меня видеть, тогда и приезжал.

— Вас этот факт не настораживал?

— Вообще-то было такое ощущение, что он меня просто использовал, чтобы хорошо провести время. Чем дольше мы встречались, тем больше я убеждалась в правильности своего ощущения. После приезда Стас очень изменился, стал приходить, когда вздумается. Теперь мы с ним реже ходили по ресторанам, правда, в казино появлялись часто, но почти не разговаривали. Таскал он меня как куклу, вроде как за компанию, а мне хотелось большего. Я даже стала подозревать, что он женат и со мной развлекается, потому что жена надоела. Я вообще-то особа скандальная, — честно призналась Рита. — Терпела-терпела и не удержалась, закатила ему сцену. Думала, он развернется, уйдет и я его никогда не увижу, а он меня прижал, к себе, назвал «дурочкой» и во всем сознался. Сказал, что любит, но приручать к себе не хочет, чтобы расставаться не так больно было. Профессия у него очень опасная. Неизвестно, на кого нарвешься: и свои могут отомстить, и менты на нары посадить. Ой, извините, у меня с языка сорвалось. Вот вы меня, по глазам вижу, осуждаете, а я его за эти слова еще больше полюбила.