Но, с другой стороны, господа, если говорить честно, если говорить правду и только правду, я вовсе не была святой. Ребенок рос где-то возле меня, толком я его и не видела, я трахалась с чужим мужем… Правда, мы с ним расстались. Я не выдержала напряжения. Когда я трахалась с любовником, то дрожала от страха, что муж ворвется в комнату или застанет нас в автомобиле, а когда трахалась с мужем, то представляла себе любовника. Мы разведемся, мы разведемся, мы разведемся, повторял мой любовник. Разведись, сказала я. После вас, сэр, сказала я. Мы сидели в кафе в Городском собрании, сюда мой муж не заходил никогда. Здесь бывали сотрудники аппарата городской власти и журналисты. В этом буфете подавали самый лучший и самый дешевый в городе кофе, там были зеркальные окна до пола и можно было смотреть, как идут люди по главной улице. Улица была как на ладони, ты видишь всех, а тебя не видит никто, приятное чувство. Однажды я увидела мужа, он плыл через толпу с высоко поднятой головой, через руку перекинут берберри, топ, топ, топ, он смотрел вдаль, красивый мужчина, высокий, крупный, агрессивно прекрасное животное. Мне было приятно, что этот самец мой. Мне нравились красивые люди, это было сильнее меня.

Оставь своих трех девочек, сними небольшую квартиру и жди меня, когда приду, тогда приду, сказала я любовнику в тот день в кафе Городского собрания. А если ты не придешь, сказал он. Если не приду, ты все равно ничего не потеряешь, избавишься от жены, на которую у тебя и так почти никогда не встает, и начнешь новую жизнь. На такое у меня яиц нет, сказал он, я не могу жить один, при таком раскладе ты на меня не рассчитывай, я не герой, который способен на поступок из-за принципов. От жены я смогу уйти только к тебе, твоя пизда будет для меня алиби и длительным источником вдохновения. А так, сам, никогда. Я не сказала ему, что я не пизда, а человеческое существо, почему ты видишь во мне только пизду, в общем-то мне было на это наплевать. Мне понравилось, да, именно очень понравилось, что одна моя совсем небольшая пизда может разбить несколько жизней, укутать в траур другую пизду да еще и заставить рыдать две маленькие, невинные детские пиписьки! Мне нравилась сила, которую я обрела и которой раньше у меня не было. Есть кто-то, кто из-за моей пизды и из-за меня, пизды, готов сжечь за собой мосты. Ха! Да, это прекрасное чувство! Не могу, сказала я, он меня убьет. Успокойся, сказал он, я тоже мужчина. Снял пиджак, закатал рукав своей светло-голубой рубашки и продемонстрировал бледный бицепс правой руки. Я рассмеялась: у тебя никаких шансов, твоя рука по сравнению с его рукой это косточка цыпленка по сравнению со свиным окороком, сказала я, сделав ударение на слове свиной. Хахаха, засмеялся мой любовник, показывая зубы, ахахахаха. Мне не нравилось, что я с чужим мужчиной разговариваю о своем мужчине как о свинье. Да, он свинья, подумала я, но у меня нет храбрости оставить эту свинью, протянуть руку Куриной Кости и послать на хуй всех, кто, встретившись со мной на улице, до конца моей жизни будет кричать мне вслед: шлюха, шлюха! Не могу, сказала я, не могу. Мы пошли, сначала он, потом я, в ванную комнату мэра города, у нас мэром была женщина. У барменши, которая в кафе варила кофе, был ключ. Мы трахались в ванной комнате, она была в розовых тонах, будь мэром мужчина, возможно, цветовая гамма была бы голубой, на головы мы натянули прозрачные пластиковые шапочки для душа. Не могу даже представить себе, что было бы с журналистами, если бы они про это узнали. Несчастные налогоплательщики! После траханья я обычно душилась ее духами, каким-то «диором»… Я часто видела ее в телевизоре, в новостях. Сидела рядом с мужем и смотрела, как она открывает какой-нибудь новый участок автострады. Что тут смешного, обычно спрашивал меня мой муж, вечно ты скалишься, когда эта сука появляется на экране. Уж очень толстая, отвечала я, ей надо похудеть.

У меня не было яиц, вот именно, не было яиц откровенно поговорить с мужем. А я должна была их иметь? И быть тем, кем я не была, чтобы сделать то, чего сделать не могу? Иметь яйца? Иметь яйца?! Женщины, у которых есть хуй, это не женщины. А именно в этом нас упрекают или за это хвалят. Мы храбрые — значит, у нас есть яйца, мы трусливы — значит, мы без яиц. Отсутствие яиц — это женская сущность! Мужчины нас упрекают за то, что мы соответствуем нашей сущности. Самый большой наш, женский, недостаток — это наша женскость?! Мне это кажется невыносимым. Если плохо то, что составляет мою сущность, если я ничего не стою как то, чем я являюсь, то как могу я вообще чего-то стоить? Почему я чего-то стою тогда, когда я то, чем не являюсь? Если я не стою ничего, когда я то, что я есть, и не могу стать тем, чем я не являюсь, являюсь ли я тогда тем, что вообще чего-то стоит? Или я ничто? Если я ничто, почему тогда меня хотят изменить? Может ли ничто трансформироваться во что-то? Это вопрос из физики? Или химии? Если я пизда, а чего-то стою только как хуй, то почему мужчины не скажут коротко и ясно: эй, каждому из нас для счастья нужно еще по одному хую! Хуй плюс хуй?! Если бы не существовало и пизды, не было бы жизни и мира! Откуда эта потребность в хуях, эти постоянные вопли, причем во всем мире, о том, что только хуй чего-то стоит?! Вопя «хуй, хуй, хуй», мы на самом деле кричим «пусть все идет на хуй»! Человеческие существа захвачены навязчивой идеей самоуничтожения! Не это ли наша сущность? Потребность в том, чтобы нас не было, потребность разъебать все вокруг, в конечном счете и себя самих?! Может быть, все мы просто самоубийцы, которые широким шагом движутся к тому единственному, что их влечет — вонзить нож в глотку себе самому?! Или это не мы? Но делаем мы именно это! Иглой, топором, атомной бомбой, уничтожая мусульман, устраивая резню цыган, истребляя евреев, разнося на куски палестинцев, насилуя сербских матерей, душа хорватских грудных детей, заражая СПИДом африканцев и тяжелым воспалением легких китайцев. Весь мир, каждый человек, история рода человеческого, все говорит нам о том, что люди — это существа, охваченные навязчивой идеей исчезнуть, перестать быть! Самоуничтожение — это наша судьба! Мужчина и женщина, единственные существа, которые, занимаясь еблей, могут сделать что-то для того, чтобы мир выжил, никогда не бывают взаимно откровенными. Хитрят, обманывают друг друга. Кто хитрит? Кто обманывает? Кто манипулирует? Кто боится? Кто боится?! Вот он — главный вопрос. Кто боится? Мужчина? Поэтому он бьет? Женщина, поэтому она не защищается? Чего боится мужчина? Превосходства женщин? Но женщины не обладают силой?! Или обладают, но не знают этого? Мы, женщины, не знаем тайну. Мы не знаем, что у нас есть сила. Мы считаем, что наша сила в нашей пизде. Однако в этом нас убедили мужчины. Но мужчины никогда с нами не разговаривают откровенно. Мы враги. Что такое наша сила? Что такое моя сила? Если бы я смогла познать свою силу, мне открылась бы тайна жизни! Тогда он больше не колотил бы меня. Но я, даже мертвая, сейчас, не знаю, в чем моя сила. Не знаю и того, в чем моя сущность. Уж во всяком случае не в пизде. Женщины, все женщины, в том числе и я, теряют уверенность в себе, когда понимают, что вовсе не пизда их самое сильное оружие. Эта истина делает нас, делает меня, беспомощными, бессильными, неуверенными в себе существами, задающими вопросы и не получающими ответов. Мужчины знают, но молчат? Когда мы дистанцируемся от своей пизды, мы узнаем, в чем наша сущность. Если мы останемся без пизды, которая не является нашей сущностью, мы останемся без мужчины, которому требуется только она. Будем ли мы лучше себя чувствовать только тогда, когда сделаем то, что соответствует нашей сущности? Родить и остаться одной. Использовать мужчину. Может быть, это единственное возможное для нас счастье? Жить без мужчины?! Может быть, это позволило бы миру выжить и стать лучше? Мы, женщины, растили бы детей сами, вдали от самцов, охваченных стремлением к самоуничтожению, и эти дети были бы другими людьми. Рядом с ними не было бы агрессивных отцов, и они становились бы лучше, терпимее, добрее. Человеку, так же как и белому тигру, грозит вымирание. Нужно построить зоологический сад, который помог бы этому животному выжить. Потому что и мужчина и женщина это только животные. Они встречаются очень бурно, когда нужно размножаться. Церковь и Государство превратили потребность человека размножаться в потребность любить и сделали это для того, чтобы, взрастив в людях чувство вины, держать их под контролем. Не возжелай партнера ближнего своего! Жить для того, чтобы ждать и искать любовь всей своей жизни, — это то, с помощью чего Церковь и Государство манипулируют нами. Если мы не встретимся с принцем, то наша жизнь, жизнь женщин, бессмысленна?! А принца нет! Нет его! Тех, о ком нам говорят, что они принцы, нужно опробовать и отвергнуть! Волшебство жизни состоит в процессе осознания того, что принца нет! Наслаждение в поиске, а не в результате. Кто бы смог контролировать мир, если бы нам, женщинам, сказали правду: принца не существует, одного принца недостаточно для одной жизни, чувствовать потребность менять принцев естественно? Женщины, освободившиеся от чувства вины, трахались бы для своей радости, а не для того, чтобы удовлетворять Государство, Церковь, мультинациональные Компании, на которые они работают, как рабы, и одного-единственного мужчину в их одной-единственной жизни. Возник бы хаос! Счастливые женщины и счастливые мужчины наверняка начали бы задавать Церкви, и Государству, и Компаниям вопросы и насчет многих других тем. Поэтому нас кормят историями про Золушек, Спящих Красавиц, про принца на белом коне, про венчание и клятву про пока нас не разлучит смерть! Мне впарили охоту на принца как смысл жизни и страх одиночества, как коня, на котором я должна скакать, пока не поймаю свое настоящее счастье. Выйди замуж, и ты не останешься одна! Брак — это каторга, при этом лучше всего, если она пожизненная! Мне впарили тезис о том, что несвобода — это единственная настоящая свобода! Рожай, и, когда ты состаришься, дети будут приносить тебе в кровать чай! И никто не говорит, что чай тебе дети будут приносить только в том случае, если ты сможешь им за это платить. Но если у человека есть деньги, чтобы платить прислуге, совсем не обязательно, чтобы этой прислугой были его дети! Навязывание чувства вины всем женщинам, вдалбливание историй про принца на белом коне всем девочкам вовсе не случайно. Церковь, Государство, Мужчины, Сила, Власть — все они хотят убить в нас радость жизни. И когда они убивают в нас радость жизни, мы, женщины, следуем за мужчинами, одержимыми единственной потребностью — уничтожить мир, в котором мы живем. Мужчины! Разрушители! Поджигатели!