с сестрами, была сшита ее руками. На дворе были 1960–70-е годы, поэтому она увлекалась макраме и керамикой, крючком вязала коврики и приглашала нас присоединиться к ней. Мама также считала, что мне важно быть физически развитой, посоветовала записаться в балетную студию и стать членом районной команды по софтболу.

Именно мама старалась, чтобы мы с сестрами проводили время в городском аэропорту моего родного города Клируотер в штате Флорида. У аэропорта было подходящее название – Clearwater Airpark[43], потому что нам, детям, он больше напоминал парк, а не аэродром, и нас ждали там всевозможные приключения и находки, которые можно было исследовать. Там была одна поросшая травой взлетно-посадочная полоса, пара рядов металлических ангаров, несколько крытых мест стоянок самолетов и небольшой трейлер, где размещался офис, а вокруг были широкие открытые поля и небольшие группы деревьев со скамейками для пикника.

Больше всего мне нравилось летать на самолетах, но значительную часть времени мы проводили на земле. Кроме родителей другие взрослые тоже приводили своих детей в аэропорт. Мы играли, пока взрослые работали над проектами самолетов со своими друзьями или просто общались, что чаще всего сводилось к разговорам о самолетах за кофе и сигаретами (очень модными в 1970-е годы) и время от времени к полетам.

В «нелетное время» мы, дети, искали другие развлечения. Когда мне было около 7 лет, главным приключением для нас с сестрой Шелли стало наблюдать за равнокрылыми стрекозами и гоняться за ними. Стройные и изящные, с маленькими сегментированными, похожими на палочки телами и круглыми, выпуклыми глазами, большинство стрекоз были темными, со светлыми прозрачными крыльями, но время от времени мы видели бирюзовых, отливающих изумрудом или фиолетово-синих красоток с темными или разноцветными крыльями. Все они казались неземными созданиями, словно крошечные феи Динь-Динь танцевали вокруг аэродрома. Мы не знали, что это были за насекомые, и звали их просто стрекозками. Взрослые, бывало, указывали нам, что «вот это – не стрекоза», но они тоже не знали как эти насекомые называются по-настоящему, и мы продолжали звать их по-прежнему.

Вот тогда мы обнаружили одно важное отличие между красотками и стрекозами: красотки не кусаются. Каждый раз, когда мы приходили туда, нам казалось, что вокруг роятся тысячи красоток-насекомых, и мне всегда хотелось быть прямо посреди них. Я поняла, что, если стояла совсем неподвижно, вытянув вперед руку, иногда одна из стрекозок присаживалась мне на кончик пальца. Помню, однажды я заглянула в хорошенькие маленькие глазки и подумала, что они похожи на крохотные летные очки. Красотка будто тоже в упор смотрела на меня, словно в ответ старалась рассмотреть получше. Иногда я ждала встречи со стрекозами даже с большим нетерпением, чем с самолетами.

Размышляя сейчас о всех красотках, понимаю, что не думала о них десятилетиями. Они исчезли из моих мыслей по мере того, как я росла, и мои интересы смещались от погони за летающими насекомыми к желанию научиться летать самой. Я поступила в колледж и стала проводить меньше времени на аэродроме, а поросшие травой взлетно-посадочные полосы в конце концов заасфальтировали. Радость, которую я когда-то испытывала, играя со стрекозками, пропала, а я этого даже не заметила.

Как получилось, что нечто, занимавшее в детстве такое яркое и важное место, просто исчезло из моего сознания? Может, став старше, во время визитов на аэродром я стала больше интересоваться тем, как летают самолеты. Может, я считала само собой разумеющимся, что красотки носятся там по своим делам. Мне казалось, что стрекозки летают там всегда, и я была уверена, что так оно всегда и будет.

И вот сейчас, когда я пишу эту главу и вспоминаю, до чего весело было играть со стрекозами, я понимаю, что не помню, когда в последний раз видела красотку-насекомое даже возле аэродрома Clearwater Airpark. Рада сообщить, впрочем, что на момент написания этой главы они по-прежнему живут на Земле. Тем не менее мысль о том, что я давно их не видала, стала тревожным сигналом. Хотя и говорят, что они до сих пор живут на одной планете со мной, печалит и шокирует, что попытки увидеть их там, где, как я помню, они в изобилии водились в прошлом, оказываются безрезультатными. И я намерена использовать пример «пропавших» стрекоз, чтобы напоминать себе быть внимательнее, обращать внимание на окружающую среду, не забывать замедляться, чтобы замечать не только то, что я вижу, но и то, чего я больше не вижу, и начать разбираться почему.

* * *

За неделю до моего 16-летия отец погиб: его маленький самолет разбился. Хотя потеря эта была ужасна, все же я выросла с его любовью к полетам. Улетая в тот день, он с нетерпением ждал нового полета. Мы строили дом на озере, чтобы отец мог сажать на воду, прямо на заднем дворе, свой новый самолет-амфибию, который строил. Мама закончила строительство этого дома, и я жила там до поступления в колледж. А мама жила там, пока не продала дом в 1997 году.

Несчастный случай с отцом не ослабил моего интереса к полетам. Во всяком случае, мое желание узнать больше о самолетах только окрепло, как и желание понять, почему и как они летают, что могло стать причиной катастрофы.

В этом стремлении летать и узнать больше о том, как это происходит, мне повезло со множеством ролевых моделей. Одной из тех, с кем кроме отца я поднималась в небо с местного аэродрома, была молодая женщина по имени Вэль Шпайс: на вид ей было лет 25. Они с мужем управляли планером на аэродроме, и она брала меня с собой полетать на своем «Звереныше». (Она также учила меня на холме водить машину с механической коробкой передач.) За прошедшие годы я потеряла связь с Вэль, но нашла ее, когда готовилась к первому полету в космос. Сейчас она руководит прекрасной студией йоги в Тампе, штат Флорида.

В старших классах школы у меня было несколько учительниц, в том числе миссис (Хелен) Уилкокс и миссис (Марион) Стил, они поощряли меня изучать более сложные предметы, чем я бы выбрал сама. Хотя за всю карьеру я никогда особо не занималась биологией, их любимым предметом, все же работа, которую я выполняла у них на уроках (в обществе учеников, которых я всегда считала куда умнее себя), научила меня, как важно бросать вызов самой себе, если хочешь научиться чему-то новому.

Моим любимым уроком в старшей школе был кружок «Введение в авиацию», который вела миссис (Элизабет «Дасти») Рэнсом. Я