Вот только Ванесса права – двух дней не прошло, с тех пор как Рик избавил меня от своего назойливого общества, а я уже хожу как привидение. И причина тут совсем не в травме. А в том, что я изо всех сил пытаюсь быть правильной. А хочется – счастливой.

Телефон в руке дзинькнул сообщением. Я глянула... и мои глаза тут же расширились - Рик!

«Пообедаем завтра после собрания»?

Я замерла, не веря, что читаю это. Мы же договорились, что не будем продолжать! Что не будем встречаться и не будем больше портить друг другу нервы!

«А вот и нет, а вот и будете!» - радостно заплясало сердце, наполняя душу горячей, пузырящейся эйфорией – неправильной и неприличной.

Ванесса тоже напряглась, видя мою реакцию.

– Это он? Мэйсон? Опять пристает?

Я медленно повела головой, отворачивая от нее экран телефона.

– Нет, это… это моя новая знакомая с курса. Извини…

Встала, чтобы пойти в туалет и уже оттуда ответить без помех. По дороге еще раз тяжело вздохнула – дожили до того, что приходиться скрывать от подруги отношения… Взрослый человек, называется.

И уже в туалете, заперев за собой дверь, я разозлилась на себя окончательно – какие, бл*ть, отношения?! Опять лезешь в бутылку?!

Стиснув зубы, быстро, чтобы не передумать, настрочила:

«Извините, профессор, но завтра я буду занята. И послезавтра – тоже».

Решительно отправила и тут же растеряла разом все моральные силы – сползла по двери на пол и отчаянно, горько зарыдала. 

***

– Вон из аудитории! – не сдержавшись, прорычал он на очередной приглушенный звонок мобилы у кого-то из студентов. Даже не то, что приглушенный – поставленный на тихую вибрацию, как в принципе от него и ожидалось. 

Не помогло парню – профессор сегодня был до такой степени на взводе, что даже слух обострился. Каждая помеха, каждый шорох нервировали – лупили прутом по оголенным, натянутым нервам.

А нервы-то ни к черту… Рик уже ничему не удивлялся, осознавая, что из сдержанного, хладнокровного мужчины постепенно превращается в какую-то истеричку, да еще и с предменструальным синдромом.  

И до грубости резкий ответ, который он получил вчера ночью в ответ на вполне невинное приглашение отобедать, это состояние отнюдь не улучшал. 

Под неодобрительное жужжание аудитории, бедный второгодка собрал свои вещички, погрузил лэптоп на дно рюкзака, и с виноватым видом самоустранился из аудитории, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Рик обвел оставшихся студентов тяжелым взглядом. 

– Кто-нибудь еще желает прогуляться?

Вид у большинства был такой, как будто они очень хотели прогуляться,  но не смели об этом сказать. Того и гляди, начнут специально трезвонить друг другу, чтобы он выгнал уже всех и остался в гордом одиночестве.

В тщетной надежде снова обвел всех взглядом. Какой-то неправильный этот класс. Невнимательные. Неуважительные. Снежаны среди них нет.

Снежана ведь умница – она все эти базовые курсы еще годы назад прошла. У нее сейчас небось какая-нибудь навороченная лекция по историографии на двадцать пять человек, из которой эти его балбесы не поймут даже названия.

Или семинар для свободного чтения в лаунче для аспирантов. А может, вообще сидит где-нибудь в кафе, составляет список материалов для будущего преподавания.

Кстати, что у нее сейчас, в самом деле?

Заставив студентов читать статью для «лучшего понимания политической обстановки в Республике Венеция в 15-м веке» – Рик сел за свой стол и незаметно глянул в собственный телефон, куда в календарь внес все расписание Снежаны на полгода вперед. Раздобыть это расписание было делом совсем несложным – поскольку числился теперь он ее прямым руководителем и имел право не то, что знать ее предметы, но и корректировать их по мере надобности. 

Средневековая латынь у нее, вот что! Причем, сегодня первый урок!

Ему вдруг стало безумно интересно, как она там справляется. Разумеется, основы латыни она учила еще в университете в России, но там это был детский сад – уровень медиков, заучивающих афоризмы и названия трав с лекарствами. Читать, писать и понимать латынь – вот это настоящее мастерство!

Пораздумывав пару минут, он набрал сообщение:

«Как идет? Справляешься?»

Подумав, добавил.

«Нужна помощь?»

И усмехнулся. Вот теперь точно ответит – не выдержит его снисходительного патронирования. Уж он-то хорошо изучил девчонку за эти последние несколько дней. Если что-то Белоснежке и важно – так это признание ее ума и личности. Особенно после того, как он обошелся с ее телом.

Ну конечно же, не ошибся.

«Omnia bonum», – гордо всплыло на экране сообщение.

Ох ты ж моя прелесть! – рот его невольно расплылся в улыбке. Если бы она была рядом, непременно потрепал бы ее по щечке, отличницу такую.

«Сogitesne?» (Все понимаешь?) – спросил, вытряхивая подзабытые знания чужого и давно мертвого языка.

«Omnino. Magister intelligens valde est». (Абсолютно. Учитель – очень грамотный.)

Ого! Его брови полезли наверх. Пусть и с ошибками, но в Древнем Риме девочка бы точно не пропала. Интересно, кто там у них сейчас преподом?

Поборов желание включить гугл-переводчик, медленно сочинил.

«Qui est magister?» (Кто учитель?)

«Aliquis ignotum. Vir pulcher…» (Кто-то незнакомый. Красивый мужчина…)

Ах ты негодяйка! Красивый, говоришь? Поджав губы, настрочил уже более уверенно.

«Nescio unum pulchram istim… Omnis antiquis sunt». (Никого не знаю красивого оттуда… Все – старперы.)

«Ipse novus est. Longus… Tenebris capillum… Me delectat». (Он – новенький. Высокий… Темные волосы… Мне нравится.) 

На мгновение ему показалось, что буквы перед его глазами расплылись, вспучились и сложились в то, что она видит сейчас перед собой – в высокого, красивого, подкачанного мужчину, который определенно был лучше и порядочнее него самого.

Зря он это затеял. Теперь до конца лекции будет в отвратительном настроении – куда хуже, чем был в начале.

Посомневавшись, продолжать ли настолько деструктивную беседу, Рик решил, что все равно ничем больше не сможет ни заняться, ни отвлечься. Ревность просто сожрет его живьем. 

«Certus sum tecum etiam vult. Quid geres?» (Уверен, ты ему тоже понравилась. Во что ты одета?)

«Lacinia». (В юбку)

«Brevis?» (Короткую?)

«Sic. Brevis valde. Paululum». (Да. Очень короткую. Крохотную.)

Твою ж мать! Он скрипнул зубами.

«Ты сидишь напротив него? У тебя что-то видно из-под юбки?»